Без дна. Том 1

«Пожалуйста, – тут же вмешалась Марина, – не обращайте на него внимания, это у него манера такая. Он же не может просто. Как все». – «Ну и отлично!» – смилостивилась Екатерина Юрьевна. Решила, что лучше с этим человеком не иметь никаких дел, обернулась к Марине: «Всё-таки давайте по делу. О вашей, насколько мне известно, племяннице». – «Да-да! Конечно-конечно!» Художник же как-то незаметно растворился, может, спрятался за ближайшим мольбертом (их тут парочка), его сейчас не видно и не слышно. «Пожалуйста, присядьте…» Если б ещё было на что присесть! Марина спешно освободила сиденье дряхленького креслица с лохматыми подлокотниками. «Поверьте мне, я не преувеличиваю, ничего не приукрашиваю. Гея действительно необыкновенно замечательная девочка!» – «Только, пожалуйста, без общих слов. Не надо этой рекламы. Что значит “замечательная”?» – у Екатерины Юрьевны после эскапады художника Небабы подпортилось настроение. Она действительно сердита. «Такие сейчас – большая редкость. Очень воспитанная…» – «Да-да, – обрывая очередную рекламу, проговорила она. – Я об этом уже наслышана. Её бабушка. Искусствовед. Французский язык. Меня сейчас больше интересуют её родители. Скажите, как рано она стала сиротой?» – «Довольно рано, – Марина сразу как-то насупилась. – Ей ещё не исполнилось девяти» – «Отчего они умерли?» – «Видите ли… они не совсем умерли…» – «То есть…» – «Да, умерли, но… точнее, их убили. Словом, они жили в собственном доме под Пицундой, но… вы же, наверное, помните, что было в тех краях, когда местные схлестнулись с грузинами? Они чего-то искали – то ли деньги, то ли оружие. Ничего не нашли. Разозлись и в отместку за это сожгли дом, а родителей… прямо на её глазах…» – Марина запнулась, а Екатерина Юрьевна невольно поёжилась: «Какой кошмар!» – «И родителей и двух старших братьев, – видимо справившись с волнением, продолжила Марина. – Но вот её отчего-то пощадили. Может, из-за того, что слишком мала».

Екатерине Юрьевне стало не по себе. К тому же через отворённое окно проникал противный запах. По-видимому, где-то неподалёку жарили рыбу. «Нельзя ли закрыть?» – «Да-да! Конечно! – Марина бросилась к окну. – Мы же с мужем… – она справлялась с окном и одновременно говорила, – нам живётся очень трудно… У нас двухкомнатная, но нас шестеро. Родители моего мужа. Гея, получается, седьмая. Поэтому мужу приходится больше времени проводить здесь, а это не очень удобно… У него бывают натурщицы…» Екатерина Юрьевна не поняла, какая связь между «не очень удобно» и натурщицами, но зацикливаться на этом не стала. «У меня просторный дом. Почти пустует. Я предложу ей переехать к нам. Надеюсь, она согласится. Вас, я думаю, это также устроит». Женщина начала благодарить, но Екатерина Юрьевна не стала её слушать. Только объяснила, что переезд состоится не раньше, чем вернётся из Америки её дочь, а это должно случиться в конце следующей недели. «Я вам позвоню накануне».

Екатерина Юрьевна уже собралась было уходить, когда из своего временного небытия вынырнул Иннокентий Михайлович Небаба и протянул гостье какой-то рисунок: «Мой скромный презент!» Екатерина Юрьевна неохотно взяла. На рисунке – какая-то старая уродливая бабища. Догадалась, хотя не сразу: «Это, конечно же, я. Вот что называется “критический реализм”». Едва сдержалась, чтобы не разодрать его на мелкие кусочки. «Впрочем, если вам не нравится…» – Небаба протянул руку за рисунком, и Екатерина Юрьевна охотно ему его отдала. «И всё же прошу прощенья… – Похоже, этот человек ещё не до конца реализовал свою домашнюю заготовку. – Думаю, ни капельки не ошибусь, если выскажу предположенье, что вы человек достаточно, скажем так… состоятельный… Даже, возможно, богатый. Я это не в упрёк вам! Ни в коем случае. Жизнь так устроена. Куи нон лаборат, нон мандукет. Кто не работает, тот не ест. И ровно наоборот…» «Состоятельная» или «даже, возможно, богатая» Екатерина Юрьевна, как будто подначивая, уточнила: «Что ещё?» – «Иннокентий!» – стоящая неподалёку Марина, кажется, от стыда была готова сквозь землю провалиться. «Нет, ничего, – на этот раз Екатерина Юрьевна почему-то стала снисходительна. – Если у вас ещё есть что – продолжайте». – «Так вот, вы – мы согласились на этом – богаты, а все богатые, так уж испокон века повелось, украшают свои палаты каменные картинами. Конечно, я не Шилов и не Глазунов и не претендую… Но и мы, как говорится, не лыком…» – «Хорошо, покажите, что у вас есть». Всё понятно. Этот «не Шилов и не Глазунов» хочет всё-таки сбагрить «богатенькой» что-то из своего. Да будет так!