Бэтмен. Суд Сов

Несмотря на разочарование, вызванное его предстоящим отсутствием, она вряд ли могла возражать против научных экспериментов, которые оказались препятствием их любви, так как его незаурядный ум был одной из черт его натуры, которой она больше всего восхищалась. Он был одновременно и художником, и ученым – человеком культурным, умеющим себя вести в обществе, что привлекало её с самого начала.

Перси было не сравнить с неопытными юнцами с подпевок, которые пытались ухаживать за ней в её недолгую бытность хористкой, пока она не обнаружила, что у нее гораздо лучше получается позировать в качестве натурщицы, чем красоваться на сцене. У нее никогда не было и мысли вступать в интимные отношения с кем-то из своих работодателей, не говоря уже о женатом мужчине, но невероятное притяжение между ними отрицать было невозможно. Это стоило всех неприятностей и неудобств, которые влекли за собой их уникальные взаимоотношения.

– Я больше не буду волноваться, – пообещала она. – Давай на время не будем думать о будущем, и возьмём от сегодняшнего вечера, всё, что можно.

Он нежно сжал ее руку.

– Не могу не согласиться.

Они прогуливались мимо храмов земледелия и изобретательства, сопровождаемые звуками рэгтайма со сцены. В небе вспыхнули фейерверки, вызвав одобрительные вздохи и аплодисменты со всех сторон. Огромные всплески светящихся искр вырвались, наполнив небосвод, послышались хлопки и взрывы пороха. Лидия вскрикнула от восторга. Она всегда любила фейерверки.

– Плюшевого мишку для леди? – раздался скрипучий голос. – Возьмите милого плюшевого мишку.

Торговец разложил свой товар у освещенного входа в зону развлечений, где были сосредоточены аттракционы для зрителей, торговые ряды, сувенирные лавки и механические аттракционы. Игрушечные медведи, сшитые из коричневого мохера, сидели на деревянных ящиках, ожидая, когда их кто-нибудь заберёт себе. По правде говоря, Лидия никогда не видела полного сходства между популярными игрушками и протестным бывшим президентом, но пушистые звери были довольно привлекательны сами по себе.

– О Боже! – воскликнула она. – Разве они не очаровательны?

– Так оно и есть, мисс! – с готовностью согласился коробейник. – Смелее, джентльмен. Порадуйте хорошенькую леди плюшевым мишкой. Не пожалеете.

– А почему бы и нет? – Перси обменял серебряный доллар на медведя и протянул его девушке, – Чтобы он составил тебе компанию, пока я буду трудиться над своими экспериментами с трубками и ретортами.

– Я буду лелеять его вечно! – Она прижала медведя к груди, а потом игриво поцеловала его в морду. – Возможно, я назову его Перси, так что он всегда будет напоминать мне об этом волшебном вечере.

– Самое лучшее еще впереди, – ответил он. – Следуй за мной.

Ведя её сквозь толпу, он направился к одному из самых элегантных сооружений ярмарки. Храм изящных искусств состоял из широкой, полукруглой художественной галереи, построенной вокруг огромной куполообразной ротонды на берегу мерцающей искусственной лагуны. Они прошли через одну из высоких арок ротонды ко входу в здание, которое было битком набито зеваками-экскурсантами, которые глазели на его классическое великолепие. На взгляд Лидии, он казался таким же великолепным, как и любой другой памятник, который можно найти в Греции или Риме.

Хотя за океаном побывать ей не довелось.

– Это очень впечатляет, – сказала она Перси. – И прямо здесь, в Готэме.

– Посмотри наверх, – сказал он.

Подняв глаза к куполообразному потолку, она увидела на фреске высоко над головой фигуры трех женщин. Она достаточно изучала искусство за последний год, чтобы узнать их. Три грации из языческой мифологии, облаченные лишь в прозрачные ткани. Затем она выдохнула.

– Это я, – прошептала она.

– В трех экземплярах, – добавил Перси. – Каждая так же прелестна, как её сестры.

– Но когда? – Присмотревшись внимательнее, она узнала в каждой из них три позы с прошлых сеансов в студии Перси, заготовки к будущим скульптурам. – Каким образом?

– Ты забыла, что у меня тоже есть талант к живописи? – ответил он. – Потребовалось совсем немного усилий, чтобы убедить организаторов экспозиции, что я «нашел» идеальную модель для представления Граций и всего, что они воплощают, чтобы потом мне позволили исполнить фреску.

– Это прекрасно, – сказала она и прикрыла рот рукой. – Если это не слишком тщеславно звучит.

– Ты прекраснейшая из всех женщин, что когда-либо украшали Готэм, – сказал он и взмахом руки указал на толпу, которая окружала его. – Весь мир собрался, чтобы полюбоваться тобой.