Бестужев-Рюмин

С 1754 года канцлер регулярно оказывал Екатерине поддержку и советом, и делом. Государыня Елизавета Петровна стала хворать, многие ждали печальной развязки и готовились к тому, что русский трон займёт «голштинский чёртушка». Бестужев в таком развитии событий не усматривал ни для себя, ни для России ничего обнадёживающего. «Затащили меня в эту проклятую Россию, где я должен считать себя государственным арестантом, тогда как если бы оставили меня на воле, то теперь я сидел бы на престоле цивилизованного народа», — как-то в сердцах бросил будущий император России, имея в виду под цивилизованным народом шведов [89]. Бестужев боялся, что Пётр Фёдорович, придя к власти, отдаст шведам все завоевания Петра I, чтобы получить взамен из рук датчан любимую Голштинию. Кроме того, зная о приверженности наследника к Фридриху Прусскому, можно было с уверенностью ожидать, что он в угоду своему кумиру и во вред империи круто поменяет внешнюю политику империи. Поэтому канцлер заранее готовил для себя союзницу в лице супруги наследника.

Кстати, Бестужев сразу после удаления из России Бруммера приложил руку к воспитанию, а точнее, к исправлению воспитания, полученного наследником русского трона Петром Фёдоровичем. Вместо прусского солдафона Бруммера к Петру Фёдоровичу был приставлен князь В.Н. Репнин, но он занимал эту должность недолго — его уволили за то, что он допустил появление к великому князю голштинской роты. Его место занял Николай Наумович Чоглоков (1718—1754), которому канцлер собственноручно написал подробную инструкцию, а супруга его Мария Симоновна Чоглокова (1723—1756), статс-дама и кузина императрицы Елизаветы, как мы уже упомянули выше, была приставлена к Екатерине Алексеевне.

Вот основные положения этой инструкции, представленной Елизавете на утверждение 10 мая 1746 года.

Его высочество не должен был забывать Бога и святые его заповеди; он должен был заботиться о своём здоровье (наследник обладал хрупким здоровьем и постоянно болел); между ним и его супругой должно быть полное согласие; наследник должен отводить достаточное время для своего образования (шёл перечень необходимых занятий); Чоглокову предписывалось препятствовать увлечению воспитанника чтением всяких романов, игре на скрипке и других инструментах, пустыми забавам с егерями, пажами и лакеями и «иными негодными и к наставлению неспособными людьми».Понедельник и пятница отводились для дел и занятий по управлению Голштинским герцогством, вторник и четверг — для занятий с надворным советником Якобом (Яковом Яковичем) Штелином (1712—1785) (чтение иностранных газет, знакомство с внешней политикой, трактатами, государственными делами России, занятия по географии, физике, математике и др. наукам), в среду и субботу Петру Фёдоровичу вменялось в обязанность заниматься историей России и изучать дела своего деда Петра Великого. «При сем же его импер. высочество в здравую и приятную погоду иногда поутру в манеж ходить или на часок верхом выехать может, когда б токмо одеванием целые часы не проходили».В среду и воскресенье нужно было ходить в церковь, давать аудиенции, «дабы его высочество тем… знание людей и любовь нации себе приобрести мог».Чоглокову нужно было также следить, чтобы его воспитанник прилично вёл себя на людях, сохранял достоинство, «за столом разумными разговорами себя увеселял, от шалостей над служащими при столе, а именно от залития платей и лиц и… неистовых издёвок над бедными служителями… воздерживать надлежит»и т. д. и т.п. Инструкция даёт представление о том, что был за человек Пётр Фёдорович и какое он получил от Бруммера воспитание. Добавим, что справиться Чоглокову с «предерзостным» голштинским болваном так и не удалось [90].