Бесценный дар

Выученный конь ждал его, стоя рядом с мохнатой лошадкой, на которой скорчились Тео с Бэзилом. Кристиан, давно свалившийся с седла, вцепился обеими руками в стремя. В наступившей тишине слышно было, как стучат его зубы.

— Поехали, — коротко приказал брат. И они двинулись дальше.

* * *

Ближе к вечеру они добрались до маленького городка. Брат Михаэль оставил их на конюшне во дворе внушительного каменного особняка, и скрылся в доме. Ночевали там же, на конюшне, зарывшись в сено. Утром, едва показалось солнце, Михаэль вывел их со двора. Вместе с ними в путь отправились трое подростков, за которыми до ворот бежала многочисленная родня, всхлипывая на разные голоса. Несколько человек посолиднее, кучкой стоя у крыльца, выкрикивали вслед пожелания поразить нечестивцев одним своим видом.

На тракте они встретили группу таких же, совсем молодых людей, целеустремлённо бредущих на юг. Эти были пешими, и сопровождал их пожилой монах в потрёпанном, грубом балахоне. Потом было ещё много встреч, и к концу месяца они двигались внушительной толпой.

А когда последний месяц весны кончился, и наступило лето, они встретили Тильди. Они сидели у костра. Жутко дымили сухие коровьи лепёшки и обломки веток, вырванные с боем из рук таких же, как они, продрогших на ночном ветерке, малолетних вояк. Они давно уже поняли, что война, даже с нечестивыми иноверцами — дело хлопотное, довольно грязное, и требует немалых затрат. Пеклись укрытые под углями выловленные в попавшейся по пути речке лягушки и ракушки, завёрнутые в листья вместе с корешками осота.

Тео хорошо запомнил, как брат Михаэль подошёл к костру, ведя за собой худенького, белобрысого мальчишку в коричневой куртке не по росту, накидке с капюшоном, откинутым на плечи, и поношенных, линялых штанишках. Кристиан как раз пошевелил носком башмака угли, и в воздух вместе с дымом взвилось облако искр, осветив обветренные лица друзей.

— Стану солдатом, потом дослужусь до рыцаря, — говорил Кристиан, и в глазах его прыгали отражённые огоньки пламени костра. — Стану богатым, куплю дом и женюсь на дворянке.

— Женишься? — отозвался Бэзил, тыча в пекущихся лягушек прутиком. — Да у тебя кишка тонка.

Кристиан только фыркнул. В тот весенний месяц, в одну из ночёвок у торгового городка он потерял невинность, и его самомнение стало невыносимым.

— Сидите? — сказал Михаэль, возникнув из темноты ночи. — Вот вам новый товарищ.

Он подтолкнул к огню худенького мальчика в толстой домотканой куртке, и тот застыл, оглядывая сидящих у костра друзей.

— Только без драки, — предупредил Михаэль, почему-то усмехнулся и ушёл.

Тео и Бэзил молча разглядывали новенького, и только Кристиан, обведя блестящим взглядом тоненькую фигурку и задержавшись на растрёпанных светлых кудряшках, спросил мальчика:

— А ты знаешь, что делают с женщинами, которые надевают мужскую одежду? Их порют на площади кнутом. Голыми.

Мальчик посмотрел прямо на него, а Тео будто прозрел. Это была девочка. Тёплая куртка тяжело обвисала на её угловатых плечиках. Неровные, видно второпях остриженные белокурые прядки топорщились за ушами и падали на тонкую, покрытую лёгким загаром шейку серебристыми кольцами. Девочка продолжала молча смотреть на Кристиана ясными, светлыми глазами, и тот почему-то смутился. Отвёл взгляд и принялся ковырять носком башмака рдеющие угли.

— Меня зовут Тильди, — сказала девочка, и Тео с Бэзилом, очнувшись от ступора, подвинулись на земле, дружно предлагая ей местечко у костра.

Увертюра. Сон 4

— Вот этот дом, — сказал Тео. Он указал на каменный, в потёках от ночного дождя, особняк, возвышавшийся над соседними домами на добрый этаж. Тео не мог объяснить, почему знает, что Тильди здесь. Он просто знал, и всё.

Кристиан молча оглядел массивные, сложенные из грубого камня, стены. Губы его сжались в нитку. Он подвигал плечом, словно почёсываясь. Тео знал, что под курткой у него спрятан нож, продетый в тонкую ремённую петлю. Бэзил нагнул голову, разглядывая мостовую под ногами. Вид у него был угрюмый. Тильди не появилась на берегу, как обещала, и они пришли искать её сюда, бросив толпу неудачливых вояк за веру у безразлично плещущего волнами синего моря.

Тео огляделся по сторонам. Его внезапно пробрал озноб. По телу прошла дрожь, сотрясла колени и отдалась в пальцах ног ледяным покалыванием. Неведомое раньше чувство потерянного, утекающего сквозь пальцы времени заставило его затоптаться и двинуться с места, ближе к каменной стене особняка. Тут же где-то за окном, приглушённый толстыми стенами, раздался визг. Визг повторился, на этот раз громче, и уже не смолкал, ввинчиваясь в уши, будто пилили бесконечную, тонкую доску.

А потом содрогнулась ажурная свинцовая рама, задребезжали, вывалившись на мостовую, куски стекла. Окно распахнулось, выбросив из переплёта ещё несколько ромбовидных стекляшек. Свинцовая створка отлетела к стене.

— Смотрите! — крикнул Тео, указав наверх.