Бессонница

Макговерн помолчал несколько секунд. Когда же он снова заговорил, то в его словах зазвучал тон абсолютного и окончательного — по сути дела, почти апокалиптического — приговора.

— Виски — вот ответ, — сказал он.

— Прости, что?

— Для твоей бессонницы, Ральф. Я не хочу сказать, что ты должен купаться в нем, — это вовсе не обязательно. Просто смешай столовую ложку меда с полпорцией виски и проглоти за пятнадцать — двадцать минут до того, как отправишься на боковую.

— Ты полагаешь? — с надеждой спросил Ральф.

— Могу сказать лишь, что со мной это сработало, а у меня были немалые трудности со сном, когда мне перевалило за сорок. Оглядываясь сейчас назад, могу сказать, что это был, пожалуй, главный кризис в моей жизни — шесть месяцев бессонницы и около года депрессии из-за плеши.

Хотя во всех книгах, которые Ральф изучал, говорилось, что выпивка — очень поганое средство, что на самом деле она нередко ухудшает положение, а не помогает, он все же попробовал. Он никогда не был особенно пьющим, поэтому начал не с половины порции, рекомендованной Макговерном, а с четверти, но через неделю, не принесшую ни малейшего облегчения, добрался до полной порции… а потом до двух. Однажды утром он проснулся в двадцать две минуты пятого с противной головной болью в сочетании со слабым вязким привкусом «Былых времен» на нёбе и понял, что впервые за последние пятнадцать лет страдает от похмелья.

— Жизнь слишком коротка для такого дерьма, — объявил он собственной пустой квартире, и на этом великому эксперименту с виски пришел конец.

2

Ладно, подумал Ральф, наблюдая за беспорядочным потоком утренних покупателей, входящих и выходящих из «Красного яблока» на другой стороне улицы. Положение таково: Макговерн говорит, что ты дерьмово выглядишь, ты чуть не свалился в обморок у ног Лоис Чэсс сегодня утром, и ты только что отменил визит к своему Старому Семейному Доктору. Так что же дальше? Пусть все идет своим чередом? Смириться с таким положением и пустить все на самотек?

В этой идее присутствовало определенное очарование Востока — судьба, карма и все такое, — но ему понадобится нечто большее, чем восточные чары, чтобы справиться с долгими часами по утрам. В книжках говорилось, что в мире есть люди (причем их довольно много), которые прекрасно довольствуются тремя или четырьмя часами сна по ночам. Есть даже такие, кому достаточно всего двух часов. Последних, конечно, очень мало, но такие есть. Однако Ральф Робертс не из их числа.

Ему было не столь важно, как он выглядит — он подозревал, что его деньки любований собственным отражением в каминном зеркале давно миновали, — как его самочувствие, и дело было уже не в том, что он чувствует себя не очень хорошо; он чувствовал себя ужасно. Бессонница охватила все стороны его жизни, подобно тому, как запах жареного чеснока на пятом этаже рано или поздно распространяется по всему зданию. Цвет начал утекать из предметов; мир начал приобретать унылый зернистый вид газетной фотографии.

Простые решения — например, разогреть ли замороженный обед себе на вечер или взять сандвич в «Красном яблоке» и отправиться на площадку для пикников возле шоссе 3 — стали трудными, почти болезненными. В последние несколько недель он все чаще ловил себя на том, что возвращается домой из видеопроката Дэйва не потому, что у Дэйва нечего посмотреть, а потому, что там слишком много всего, — он никак не мог решить, хочет ли он один из фильмов серии «Грязный Гарри»[14], или комедию Билли Кристалла, или, может быть, парочку старых серий «Звездного странствия». После нескольких подобных походов он падал в свое расшатанное кресло, чуть не плача от раздражения и… пожалуй, от страха.