Бессонница

Коварные вопросы. Контрольная проверка на уровень эгоизма. Но знать бы еще: прошел я ее удачно или, как последний слепой придурок, упустил самое ценное.

"Первый - первый, я - второй. Что ощущаем?" - когда в три ночи от бессонницы уже хотелось лезть на стену, спросил сам у себя. Ответа не было. Внутренний голос молчал, а опыт прежних влюбленностей не спасал совсем.

В молодости мозг отключался от коктейля из гормонов и бешенного спортивного графика. Опыт брака тоже не подходил. Со Светой все сложилось само. Не было трагедии в прошлом, не было тайн и недомолвок. Познакомились, начали встречаться, поженились – дорожка к браку львиной доли человечества.

С Жанной же... Черт ногу сломит, где на самом деле было начало, и в какой момент она стала больше, чем знакомой.

Нашим отношениям пришлось расти на такой скудной почве, на какой не каждый кактус смог бы прижиться. Два одиночки со шрамами на всю душу. Я от потери. Она – от такой же потери, а вдобавок еще и из-за меня.

Нам бы быть чужими. Не знать друг друга раньше, а встретиться сейчас впервые... Столкнуться, как тогда, в коридоре отеля. Пробежать километр под палящим солнцем. Заговорить о первой пришедшей в голову ерунде...

Я бы купился. Вначале на ноги. Потом на улыбку. Утонул бы от чтения по вечерам биржевых сводок и робкой, совсем не сочетающейся с роковой красавицей, нежности.

Я бы соврал, но не отпустил. Никуда и ни к кому.

Если бы...

***

Отмеряя рекордное время моей бессонницы, секундная стрелка медленно ползла по циферблату.

Четыре ночи.

Пять ночи.

Шесть утра.

Семь...

Голова раскалывалась. Подушка и одеяло валялись где-то на полу, а с книжной полки напротив тревожным взглядом на меня смотрела Света. Старое фото, уже и забыл про него, а все там же...

Белые локоны сияли на солнце, в голубых глазах отражалось небо. Женщина, ради которой я готов был уйти следом в могилу. Любимая, после смерти которой не осталось ни планов, ни желаний. Ни одного!

Сейчас я хотел кофе. Черный, как прошедшая ночь.

Смешно, но факт – моя идеальная замечательная жена умела все, но так и не научилась его варить. Света любила то чай, то капучино, то какао, будто все еще искала свое. Я никогда не мог угадать, что сегодня любимое. Загадочная, как и все женщины. И только Жанна без колебаний всегда выбирала одно.

Жанна любила эспрессо. Густой, без сахара. Пила его, жмурясь, как кошка. Никогда не портила молоком и не закусывала печеньем.

А еще она любила меня.

Жанна.

Говорят, что человек привыкает ко всему. Не сразу, за двадцать один день, но старые привычки уходят в прошлое, а новые накрепко застревают в настоящем.

Если это так, то впереди у меня было еще двадцать дней, чтобы снова научиться просыпаться одной. На первый взгляд, не такая уж сложная задача. Если после случая в ресторане Якобсон не потребует моего увольнения, то можно будет нагрузить себя работой, всерьез заняться реабилитацией Кости, и постепенно жизнь снова вернется в привычное русло.

Передачи, торжественные показы, съемки и прочая канитель в режиме "нон-стоп" - моя собственная неоднократно проверенная методика восстановления. При особом везении через какое-то время наш роман с Русланом возможно даже покажется сном, и я смогу не оглядываться на соседнюю подушку и не тосковать по его руке на моем бедре.

В это хотелось верить! От такого плана хоть и разило затяжной депрессией, но не выворачивало кишками наружу, как от сказочной альтернативы со счастливым финалом. "Никаких грез! Никаких надежд!" - это была совсем не та мантра, которая крутилась в моей голове еще вчера, но и сам вчерашний день казался бесконечно далеким.

Между вечером и утром будто промелькнуло не восемь часов, а долгая холодная зима.

Зима без поцелуев перед сном. Без врезающегося в меня горячего тела. Без сладкой, взявшейся неизвестно откуда уверенности, что наши чувства взаимны.

В установке на текущий день я почти забыла даже о Вересове. По-хорошему нужно было связаться с Ильиным. Узнать, как прошел допрос, и упекут ли этого гада подальше от меня и моих близких.

Наверняка какую-то информацию Павел мог сказать и по телефону. Только первым, кто вспоминался вместе с Ильиным, был далеко не Вересов, и я медлила. Меньше точек соприкосновения, меньше мыслей, меньше тоски.

"Потом. Когда понадобятся показания, он сам со мной свяжется", - оправдание тянуло на "троечку". Костя точно отругал бы за такое и заставил звонить, но сил воевать с собой пока не было.

***

Лечение трудом, как началось с насыщенной утренней летучки, так и до вечера продолжилось успешно. Брошенная на произвол судьбы без верного защитника Кости, я выдержала визит в свой кабинет словоохотливого Мисюрова, разобрала половину скопившейся за последний месяц электронной почты и даже сдержала рвотный рефлекс от нового суперхита музыкального чарта.

Не пересекись наши пути с Аллой, можно было бы считать этот день невероятно удачным. Но госпожа Удача уже давно доказала, как сильно ко мне "неравнодушна".