Бессонница

Не позволив смахнуть каплю рукой или облизать губы, я провел по ним подушечкой большого пальца. Изматывающее медленно, чуть касаясь. Стараясь уловить в тусклом свете, как стало меняться выражение лица Жанны: вздрогнули крылья носа, расширились зрачки, и упругие губы стали мягкими и податливыми.

Невинная ласка? Как же! Все приличные мысли улетучились. До одури захотелось накрутить локоны на руку и почувствовать нежность этих губ на своем теле.

- Еще воды? - мысли о минете пришлось изгонять из головы усилием воли.

- Руслан, пожалуйста... – в хриплом, под стать моему, голосе Жанны послышалась мольба о помощи, но взгляд опустился, и весь разговор о воде тут же остался в прошлом.

Жажда сменилась голодом. Желание разлилось в воздухе густым дурманом.

- Сейчас. - Взявшись за нижний край платья, я резко потянул его вверх и, сняв, забросил на ближайший стул. Спустя несколько секунд вслед за платьем отправилось невесомое кружевное белье, и температура в кухне взлетела до уровня "пекло".

- Хочу тебя так сильно, что мне плохо, - Жанна потянулась к ремню на моих брюках, но я вовремя перехватил руки.

- Я сильнее, - в качестве доказательства положил ее ладонь на свой пах с каменным стояком, - так что не искушай.

Лучше бы я этого не делал. Пальцы сквозь ткань сжали ствол, и вместо воздуха пришлось глотать рвущиеся наружу проклятия. Слишком быстро! Так остро, что, пока моя крыша не сиганула вниз, нужно было срочно что-нибудь придумать.

- Так, стоп, - подхватив Жанну под бедра, я усадил ее на столешницу, а сам вклинился между раздвинутых ног. - Смена правил!

Взгляд замер на идеальных пятачках сосков, чуть сморщенных от возбуждения, но таких аппетитных, что губы сами потянулись к кораллово-шоколадной плоти.

Словно конфету, зубы прихватили правый сосок, а пальцы, потирая подушечками, принялись за левый. Жестко, требовательно, жадно... Фантастическое угощение. Нежнейший бархат с ароматом меда и сливок. Афродизиак, от которого плавился мозг, и инстинкты превращали кровь в испепеляющую все запреты лаву.

Самой чудесной музыкой для ушей из горла Жанны вырвался стон. Совсем не похожий на стоны других. Без фальши. Тонкий, выстраданный и... только мой.

Ради такого стоило терпеть сколько угодно. Можно было вылизать ее всю. Забыв о себе, клеймить языком и пальцами каждый сантиметр шелковой кожи. Доводить до края и шизеть от того, как ломает собственную защиту. Рвет каждый раз что-то внутри и с болью, с отчаянием выпускает наружу один слабый, на грани слышимости стон. Единственное разрешенное признание.

Подумать только... Та самая женщина, что приходила ко мне в горе. Сидела рядом с тарелкой супа, молча гладила рубашки и собирала по дому грязную одежду. Та самая, что сейчас дрожала в предвкушении, побелевшими пальцами сжимала край столешницы и кусала губы, чтобы сдержать слова.

Две грани одной. Известная и почти незнакомая.

Как наркоман, проигравший борьбу с ломкой, я сдался, стоило Жанне обнять мои бедра своими. "Мало! Не так!" – сигнальной лампочкой вспыхнуло в мозгу и, не задумываясь, что творю, я подхватил свою жертву и понес в гостиную.

Игр вслепую вдруг резко перехотелось. Мне нужно было видеть все. При свете! Каждое движение, каждое прикосновение, каждую эмоцию. Пофиг, что будет потом. Не спрашивая у меня, голод поменял свою форму, и кроме секса потребовал забрать все. И мысли, и тело, и душу.

***

Несколько шагов, и кожаный диван встретил нас спасительной прохладой. Стоило дотянуться до кнопки на торшере, комнату заполнил теплый желтый свет. Это было то, что нужно. То, чего не хватало в кухне.

Усадив Жанну к себе на колени, я втянул полной грудью воздух и попытался успокоиться. "Сегодня без спешки!" – отдал внутренний приказ. Спешить на самом деле не хотелось. Черт меня разберет, почему. Однако стоило моей соблазнительной ноше прижаться поближе, как пришлось стиснуть зубы.

Прелюдии не хотелось совсем. Чтобы хоть как-то удержать себя, я перевел взгляд с тела Жанны на отражение за ее спиной.

На экране огромного выключенного телевизора сегодня показывали нечто особенное. Окончательно сбрендившего мужчину и роскошную женщину, укрытую лишь гривой темных волос. Наше собственное кино для взрослых.

Он расстегивал пуговицы, снимал с себя рубашку. Она, расправившись с его ремнем, тянула вниз "собачку" на ширинке. Ни одного поцелуя. Ни единого слова или взгляда друг на друга. Только действия! Торопливая подготовка к тому, что обоим было необходимо как воздух.

Когда штаны наконец оказались спущены, и член коснулся теплого живота Жанны, я полностью растворился в картинке на черном экране. Какое-то извращение, но невозможно было отвести взгляд от того, как женские руки обхватывают мужские плечи, как роскошные округлые бедра поднимаются и опускаются на член. Умопомрачительно медленно. Вбирая миллиметр за миллиметром налитую плоть. До самого основания.