Бессонница

– Ну да, – сказал Стэн. Он прикрыл глаза и показал пальцем точно на них. Ральф сначала занервничал, но потом понял, что Стэн показывает в том направлении, куда махал Дорранс. – Да, а вот и Гленн Миллер, он идет прямо за ними! Черт возьми!

Джорджина пихнула его в бок, и Стэн отошел назад, все еще усмехаясь.

Дорранс, счастливо улыбаясь: [Я не знаю, это дела долгосрочников, а я с этим давно завязал. Я уже скоро пойду домой и буду читать Уолта Уитмена. Будет ветреная ночь, а когда дует ветер, Уитмен – лучшее, что только можно придумать.]

Луиза, ее голос срывается: [Дорранс, помоги нам!]

Улыбка Дона исчезла, он серьезно посмотрел на Луизу.

[Я не могу. Все уплывает у меня из рук. Что бы ни случилось, все должны делать вы с Ральфом. Только вы, и больше никто.]

– Гм, – сказала Джорджина. – Терпеть не могу, когда он смотрит вот так. Поневоле начинаешь верить, что он и вправду кого-то видит. – Она подобрала свою длинную вилку для барбекю и принялась жарить очередной хот-дог. – Кстати, кто-нибудь видел Ральфа с Луизой?

– Нет, – сказал Дон.

– Они сейчас наверняка сидят в каком-нибудь дешевом мотеле на побережье с ящиком пива и большой бутылкой детского масла «Джонсон и Джонсон». Я тебе сразу это сказал, еще вчера.

– Пошляк, – сказала Джорджина, и на этот раз удар локтем был куда сильнее и точнее.

Ральф: [Дорранс, неужели ты нам не поможешь? Ну ладно, как знаешь. Но хотя бы скажи, на правильном мы пути или нет?]

В какой-то момент он был уверен, что Дор ответит. Но тут вверху раздалось жужжание, как будто над ними пролетела включенная электродрель, и старик посмотрел наверх. Его безумное прекрасное лицо просияло.

– «Желтая птица» Груммана! Красавица! – Он повернулся спиной к Ральфу с Луизой и пошел к проволочному забору, чтобы посмотреть, как приземляется маленький желтый самолетик.

Ральф взял Луизу за руку и попытался улыбнуться. Это было достаточно тяжело – никогда в жизни он не был так напуган и смущен, – но он все же решил попытаться.

[Давай, дорогая. Пойдем.]

2

Ральф помнил, как он подумал – когда они шли вдоль путей заброшенной железной дороги, которая случайно вывела их обратно к аэропорту, – что они не совсем шли, а скорее скользили. Точно так же они ушли с площадки для пикников, только теперь их скольжение было более быстрым и явно выраженным. Как будто их несла невидимая конвейерная лента.

В качестве эксперимента он решил перестать двигать ногами. Он замер на месте, но дома и магазины продолжали проплывать мимо. Он взглянул на свои ноги и убедился, что они совершенно неподвижны. Казалось, что движется улица, а не он.

Мимо прошел мистер Дуган, глава Трастового Департамента Дерри, одетый в свой неизменный костюм-тройку и со своим неизменно чопорным видом. Ральфу всегда казалось, что мистер Дуган – единственный человек на Земле, который умудрился родиться без задницы. Однажды он отказал Ральфу в ссуде, и это, само собой, вызвало у него дополнительные негативные эмоции в отношении этого человека. Теперь Ральф увидел, что аура Дугана была мерзкого серого цвета – цвета коридора в армейском госпитале, – и вовсе не удивился. Он зажал нос, как человек, которому приходится переплывать грязный вонючий канал. Но сам Дуган даже не морщился.

Это было даже забавно, но когда Ральф посмотрел на Луизу, его веселье тут же улетучилось. Он увидел у нее на лице беспокойство и все вопросы, которые она хотела ему задать. Вопросы, на которые у него нет ответов.

Впереди уже показался Строуфорд-парк. Когда Ральф вновь посмотрел вперед, на улице неожиданно зажглись фонари. Маленькая игровая площадка, где они с Макговерном – и с Луизой, чаще всего с Луизой – наблюдали за играющими детьми, сейчас была почти пустой. Два паренька из средней школы сидели на качелях, курили и разговаривали, но все мамаши с колясками и маленькими детьми уже разошлись.

Ральф подумал о Макговерне – о его непрерывной патологической болтовне, о его жалости к себе, которую было сложно разглядеть при первом знакомстве и на которую было сложно не обращать внимания, если узнать его получше; но все это почему-то сглаживалось, казалось более светлым, что ли… наверное, из-за неистощимого остроумия Билла и странных, подчас даже иррациональных добрых поступков, которые он иногда совершал, – и загрустил. Краткосрочники – это всего лишь звездная пыль; и они, наверное, и вправду золотые в каком-то смысле, но они уходят, как под вечер уходят из парка мамаши с детьми.