Бессонница

Атропос, должно быть, прочел все это в его ауре – Ральфу стало не по себе при одной только мысли о том, как много видит это существо.

[Ну разумеется, Ральф… в этом-то все и дело, когда речь идет о жизни и смерти: у кого есть право? На этот раз оно есть у тебя. И что ты скажешь?]

[Я не знаю, что сказать. Я не знаю, что думать. Все, что я знаю, так это то, что мне бы очень хотелось, чтобы вы трое ОСТАВИЛИ МЕНЯ В ПОКОЕ, МАТЬ ВАШУ!]

Ральф Робертс поднял голову к переплетенному корнями потолку пещеры Атропоса и закричал.

Глава 27

1

Пять минут спустя голова Ральфа вынырнула из густого сумрака под старым покосившимся дубом. Он сразу увидел Луизу. Она стояла на коленях под деревом и напряженно вглядывалась в его лицо сквозь переплетенные корни. Он протянул ей грязную, запачканную кровью руку, и она уверенно схватила ее и крепко держала, пока Ральф поднимался по последним ступенькам – скользким корням, которые были больше похожи на перекладины трапа.

Ральф наконец выбрался из-под дерева и перевернулся на спину, наслаждаясь первыми глотками сладкого чистого воздуха. Он подумал, что, наверное, никогда в жизни обычный воздух не казался ему настолько приятным. Несмотря ни на что, он был невообразимо рад, что все-таки выбрался. Тому, что он наконец свободен.

[Ральф? С тобой все в порядке?]

Он повернул голову, поцеловал Луизе ладонь и положил туда сережки – в то самое место, к которому он прикасался губами.

[Да. Все нормально. Это твое.]

Она с любопытством посмотрела на серьги, как будто видела их в первый раз в жизни, и убрала их в карман.

[Ты увидела их в зеркале, да, Луиза?]

[Да, и я очень разозлилась… но, честно сказать, я не особенно удивилась.]

[Потому что ты знала.]

[Да, наверное. Может быть, сразу, как только увидела Атропоса в панаме Билла. Я просто задвинула это знание… ну, знаешь… куда-то глубоко в подсознание.]

Луиза внимательно посмотрела на Ральфа, как будто что-то прикидывая в уме.

[Ладно, давай больше не будем говорить о моих сережках. Что было там, внизу? Как ты умудрился выбраться?]

Ральф боялся, что если она будет смотреть на него так пристально, она увидит слишком много. И еще ему казалось, что если в ближайшее время он не начнет двигаться, он просто упадет на месте; его усталость достигла таких размеров, что напоминала теперь какой-то огромный предмет – к примеру, затонувший океанский лайнер, – который лежит где-то внутри и тянет его вниз. А сейчас он не мог позволить себе расслабиться, не мог позволить расслабиться им обоим. Было еще не так поздно – часов шесть или около того, – но время все-таки поджимало. По всему Дерри люди, которым нет никакого дела до абортов и прочих подобных вещей (другими словами, подавляющее большинство), садились ужинать. Общественный центр уже открылся для приема посетителей. Сегодня на него будут направлены все прожекторы многочисленных съемочных групп, мини-камеры будут транслировать в прямом эфире появление борцов за выбор, которые пройдут или проедут мимо Дэна Далтона и его «Друзей жизни», митингующих с плакатами на площадке перед Общественным центром. Они, наверное, будут скандировать любимую песенку Эда Дипно: Эй, эй, Сьюзан Дей, ты сколько сегодня убила детей? Ральф еще не знал, что они с Луизой будут делать, но на все про все им отмерено шестьдесят, максимум девяносто минут.

[Вставай, Луиза. Нам пора действовать.]

[Мы поедем обратно в Общественный центр?]

[Нет, по крайней мере не сначала. Начать, наверное, надо с…]

Ральф вдруг понял, что ему чертовски интересно, что он сейчас скажет. Он понятия не имел, что им делать дальше и куда ехать. Обратно в городскую больницу? В «Красное яблоко»? К нему домой? Куда надо ехать, если хочешь найти парочку неплохих, но отнюдь не всезнающих ребят, которые вовлекли тебя и близких тебе людей в мир боли и неприятностей? Или не надо никуда ехать, а надо ждать, пока они сами тебя не найдут.

А может быть, им и вовсе не хочется находить тебя, дорогой. Вполне может статься, что они просто прячутся от тебя.

[Ральф, ты уверен, что ты…]

Он вдруг подумал о Розали и сразу все понял.