Бессердечный (СИ)

Какой-то темноволосый мужчина, чей взор я невольно поймала, отсалютовал мне бокалом, глядя на императора со всезнающей усмешкой, а тот лишь стол сжал побелевшими пальцами — в темноте я хорошо их рассмотрела, как и его глаза, то и дело вспыхивающие красным пламенем. Он был в бешенстве, а меня это радовало до глубины души, и когда прозвучали последние аккорды сумасшедшей, заводящей мелодии, я очень близко подошла к императору, поцеловала платок и кинула прямо ему.

Рука поймала вещь, пропахшую мной, и мужчина поднёс ткань к лицу, вдыхая мой аромат. При этом наши глаза были устремлены друг на друга. Друг в друга, пронизывая тёмной энергией, но я не растерялась ни на минуту. Едва музыка стихла, я уже стояла в центре каменной площадки, ловя тонны мужского внимания со всех сторон, правда, ничто не могло сравниться с невидимой магической нитью, что протянулась между нами с Высшим…

Какое-то время после моего выступления стояла оглушительная тишина. А потом зал взорвался, и это, несмотря на всю паршивость обстоятельств, было очень приятно. Грудь опалило тепло, а от горячего, будто облизывающего взгляда вся кровь хлынула в лоно, ударив возбуждением. Его причина сидела, довольная, уловив всё то, что я испытывала даже на таком расстоянии, но я ещё находилась под действием адреналина, и пронять меня этим было нелегко.

А вскоре ко мне уже присоединились остальные участницы, выстроившись перед главным судьёй, уже давно предрешившим нашу судьбу. Пока он ждал тишины от впечатлённой публики, я мельком глянула на Марка с отцом, и не могла не поразиться злобе, плещущейся в глазах несостоявшегося свёкра. Он смотрел не на императора — он испепелял меня таким презрением, что кровь стыла в жилах, но я нашла в себе силы встретить эту волну с гордо поднятой головой. Нет, никто из вас меня не сломит. И отца вы не тронете, иначе я настрою против вас весь мир, обещаю!

─ Вы все очень талантливы, ─ тем временем вновь взял слово Его Величество, ─ и я буду рад видеть вас в своём дворце — места тут всем хватит. Но победит лишь одна, и мне не терпится объявить её имя как можно скорее.

Ожидание всегда убивает быстрее самого приговора, и у меня сердце замерло, впрочем, как и у других девушек. Кто-то кусал губы, кто-то нетерпеливо теребил ткань наряда, и в этот миг мы все были в одной лодке. Жаль, за бортом в итоге окажемся мы все.

─ Амиланте, ─ прогремело на весь зал. ─ Ты станешь новым украшением моего дворца.

Ну вот и всё, королева. Теперь ты точно в клетке, и не факт, что выйдешь. Интересно, многим ли император подпортил планы этим цирком? Судя по всему, не одному, и даже не двоим.

«Ты пожалеешь», ─ взглядом пообещала я своему новому господину, протянувшему широкую ладонь.

Я подошла к его столу, склонив голову, чтобы спрятать то, что тлело на дне моих глаз, а затем, стараясь не выдать всем своей вернувшейся злости, протянула со всем обожанием.

─ Благодарю за честь, Ваше Величество. ─ Сомнительную. ─ Буду рада преданно услужить Вам и Вашим желаниям.

Моя улыбка мало напоминала искреннюю, но уже было плевать. Алкоголь в крови правил бал уже давно, притихнув лишь на время танца, и сейчас я попала под его влияние гораздо сильнее. Он ударил в ноги и голову, и я поняла, что в эту ночь тело предаст меня снова — оно уже тянулось к его новому владельцу.

─ О, мои желания очень большие, Вишенка, ─ шепнул мужчина, привлекая меня к себе, чтобы я вдохнула его аромат, утонув в нём, и обратился уже ко всем с широкой улыбкой радушного хозяина: ─ Веселитесь, дорогие гости. Ночь не будет длиться вечно.

Нас проводили аплодисментами, а у меня грудь сдавило от предчувствия, что именно эта ночь что-то решила между нами. Именно в этот самый момент, пока Высший, подхватив почти не сопротивляющуюся, ничего не соображающую меня на руки, нёс куда-то, надсадно, нетерпеливо дыша, эта мысль не оставляла. И когда мой безжалостный похититель доставил меня в отведённые покои, опуская на пол и запирая за нами дверь, меня наотмашь ударило новым приступом ярости.

─ Наверное, Вы собой очень довольны… И что теперь? ─ не отступая, злобно глядя на него, усмехнулась я. ─ Называть тебя господином и лизать ноги?

От моих слов он дёрнулся, и взгляд тут же сделался колючим.

─ Если ты не сменишь тон, будешь вылизывать кое-что другое, ─ сказал, как отрезал, заставив меня пошатнуться, после чего подошёл, вновь оказываясь преступно близко. ─ А теперь ты будешь послушной девочкой и разденешься. И лучше тебе сделать это по-хорошему, потому что ты не захочешь знать, как это — по-плохому.

По-плохому мне не хотелось, но я искренне сомневалась, что Высший причинил бы мне физическую боль. И, тем не менее, подгоняемые вином, обида, злость и чувство несправедливости утихать не собирались, а в висках стучало только одно:

«Проверь его на прочность».

Сказано — сделано. Пьяному мозгу всегда легче руководить телом, а границы моего терпения давно оказались стёрты его поступком.