Бессердечный принц. Раскол (СИ)

Незаконный сын графа Орлова служил адъютантом командира отцовской яхты «Богатырь», трое баронских отпрысков, отпрыск предпринимателя, парочка вдовушек мелкопоместных дворян. Всех придется проверять. Особенно Иосифа Меншикова, владельца новостного сайта. Уж больно любил он скандалы, хоть и мнил себя по подобию родственника великим литератором.

— Девица Юсупова, Татьяна, и ее брат Иван.

Я прищурился и разочарованно цокнул языком.

— Серьезно? — фыркнул я, едва Андрей закончил. — Юсуповых пригласил? А чего не попросил выпустить из тюрьмы их отца? Воссоединил бы несчастных, подарил друзьям счастье.

По сдвинутым бровям я понял, что шутка вышла неудачной. Ну и ладно. Будет знать, как с детьми предателей водиться.

— Дашь список, слуг допросят отдельно, — развернувшись, я двинулся обратно к столу.

— Шутишь? — удивился Андрей. — За обычную попойку устроишь всем головомойку?

— А ты как думал, дорогой кузен? — сладко протянул я. — Каждая вечеринка потом гремит на всю страну, спасибо твоим дружкам и подругам. Все фотографии и видеоматериалы изымут, потому телефон тоже отдашь.

Недовольное сопение немного подняло настроение, а пискнувший смартфон напомнил о делах. Как и папка, что которая лежала поверх каких-то бумаг.

— Издевательство, — процедил Андрей. Для пущего эффекта он всплеснул руками. — Тебе можно на всю страну светить любовницей и водить ее по театрам, несмотря на договоренности с австрийским императором. Зато меня за каждый чих дергают!

— Почаще выступай на стороне протестантов и прыгай на главной площади, Андрюша, — я сел в кресло и достал смартфон. — В следующий раз поедешь в тюрьму вместо Парижа.

— Немыслимо, — растрепал волосы кузен.

— Ага, — кивнул я, пролистывая краткий отчет от Баро Степановича.

Один нападающий самоубился, второй молчал, Оксана Мечихина попала в больницу. Прелестно. Все-таки день, начавшийся плохо, также отвратительно заканчивался. И судя по трем пропущенным от Ольги, останавливаться не собирался. Где носило Влада — вопрос отдельный. От него не поступило сообщений, кроме того, где говорилось, что дворцовая полиция занялась расследованием с корпусом жандармов.

— Ты не имеешь права, — зло добавил Андрей, видя, как я отвлекся. Правда, телефон на стол послушно бросил. Даже разблокировал без напоминаний.

— Лучше бы сидел в Париже, — я махнул рукой в сторону двери. — Выход там.

— Я подам жалобу императору.

— Заодно утри сопли перед встречей. Отец ненавидит плачущих мужчин.

Мы посмотрели друг на друга: Андрей — с ненавистью, я — с долей цинизма.

— Твоя паранойя перешла границы, Алекс, — обреченно вздохнул Андрей. — Видишь врагов там, где их в помине не наблюдалось.

— Когда-то двор тоже не верил, что «Красная заря» поднимет флаг против монархии, и благодаря либералам по улицам Петербурга польется кровь, — я откинулся на спину кресла. — С подачи таких, как ты и твои друзья, кузен.

— А княгиня Волконская-Репнина придерживается тех же взглядов? — глумливо усмехнулся Андрей. — Или ее отправят в расход, когда ты наиграешься?

— При чем здесь Ольга? — я стиснул его смартфон.

— Ну как же? — короткий смех откликнулся мурашками по коже. — Все обладатели хаоса подлежат уничтожению согласно закону. Или у постельной грелки цесаревича особый статус?

— Десять секунд, — жестко сказал я. — Или тебя отсюда вынесут вперед ногами, если ляпнешь хоть слово в сторону княгини.

Андрей шутливо поклонился, затем исчез в дверях, бросив на прощание:

— Встретимся за ужином, ваше императорское высочество. Верните телефон целым, пожалуйста.

Аромат ладана заполонил пространство вокруг, и виски заныли. Неспешно пролистывая вчерашние фотографии в телефоне кузена, я потер лоб, затем взял со стола отложенный смартфон.

Позвоню Ольге, пусть отчитается о поездке в тюрьму. Вдруг она заметила что-то, о чем мне не доложились.

«Последний удар остался за твоим кузеном», — прошелестел Жнец, но ответа не дождался.

[1] А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

Глава 17. Ольга

Утро началось с паники и суматохи. Повсюду носились слуги, мои падчерицы гоняли горничных из комнаты в комнату, спеша подготовиться к вечернему посещению Большого театра.

Я устало отвернулась от окна. Ничего интересного там не нашлось, лишь промерзший пруд под сугробами да опавший по осени сад, где лысые деревья со скрипом покачивались в такт друг другу. Хмурые тучи обещали снег к середине дня, а противный влажный ветер с Невы кружил между серебристыми тополями и бросался на зазевавшихся охранников.

Здесь, в бывшей усадьбе Ланских на проспекте Энгельса, я чувствовала себя одинокой. Два этажа, куча комнат, много мебели — но домом это место у меня язык не поворачивался назвать. Подарок Алексея на третий месяц моей службы из романтичного гнездышка превратился в тюрьму, потому что повсюду стояли его люди. Под окнами мелькали гвардейцы, полиция постоянно прочесывала окрестности «в целях безопасности».