Бессердечный повеса (ЛП)

Возможно, Девон и заставил бы себя это сделать, если бы только не презирал своего кузена так сильно. Жизнь во многом благоволила к Тео, наделила его богатством, привилегиями и привлекательной внешностью. Но вместо того, чтобы быть благодарным судьбе, Тео всегда вёл себя самодовольно и высокомерно. И постоянно задирал других. Поскольку Девон никогда не мог пропустить мимо ушей оскорбление или проигнорировать, брошенный вызов, то их встречи с Тео всегда заканчивались дракой. Он бы соврал, если бы сказал, что жалеет о кончине кузена.

А если говорить о вдове Тео, то ей вовсе не нужны соболезнования. Она оставалась молодой и бездетной, ей полагалась вдовья часть наследства, что значительно повысит её шансы снова выйти замуж. Хоть о ней и говорили, что она красива, сейчас об этом судить было трудно, плотная чёрная вуаль полностью скрывала её лицо. Но можно было с уверенностью заявить, что после услышанного, женщина должна счесть Девона подлецом.

Но ему на это плевать.

Когда Девон и Уэст поклонились, вдова ответила им формальным реверансом.

– Добро пожаловать, милорд. И мистер Рэвенел. Я предоставлю вам полную опись домашней утвари, как только смогу, чтобы вы смогли разграбить и растащить всё согласно списку, – в её утончённом голосе, подёрнутом холодом неприязни, слышались хрустальные переливы.

Девон внимательно наблюдал за тем, как женщина прошла в комнату. Она была слишком стройной на его вкус, а траурный наряд только усиливал ощущение худобы. Но что-то в её отточенных движениях приковывало внимание, словно она парила, не отрываясь от земли.

– Примите мои соболезнования вашей утрате, – промолвил он.

– А вы мои поздравления вашему обретению.

Девон поморщился:

– Уверяю вас, я никогда не желал заполучить титул вашего мужа.

– Это правда, – подтвердил Уэст. – Он всю дорогу из Лондона выказывал своё недовольство по этому поводу.

Девон послал брату осуждающий взгляд.

–Дворецкий Симс может показать вам дом и земли, когда вам будет угодно, – сказала вдова. – Так как от меня, как вы выразились, нет никакой пользы, я удалюсь в свою комнату и начну паковать вещи.

– Леди Трени, – резко бросил Девон, – кажется, мы неудачно начали наше знакомство. Приношу извинения, если я вас обидел.

–Нет нужды извиняться, милорд. Лучшего я от вас и не ожидала, – проговорила она, не дав Девону вставить слово. – Могу ли я поинтересоваться, как долго вы собираетесь пробыть в Эверсби?

–Думаю, двое суток. Во время ужина, возможно, мы с вами сможем обсудить …

– К сожалению, я и мои золовки не сможем составить вам компанию за ужином. Постигшее нас горе нарушило привычный уклад нашей жизни, поэтому мы будем принимать пищу в одиночестве.

– Графиня…

Проигнорировав его, женщина покинула комнату, больше не сказав ни слова. Даже не соизволив присесть в реверансе.

Потрясённый и оскорблённый её поведением Девон уставился на пустой дверной проём, прищурив глаза. Женщины никогда не относились к нему с такой неприязнью. Он почувствовал, что вот-вот готов взорваться. Какого дьявола, она ставит сложившуюся ситуацию ему в вину, в то время как у него просто не было выбора?

– Чем я заслужил такое обращение? – возмутился он.

Губы Уэста дёрнулись:

– Помимо того, что собираешься выставить её за дверь и снести её дом?

– Я же извинился!

– Никогда не извиняйся перед женщинами. Это только доказывает твою неправоту, и распаляет их ещё больше.

Провалиться ему на месте, если Девон станет мириться с дерзостью женщины, которая вместо того чтобы всячески оказывать помощь, сыплет ему на голову обвинениями. Вдова она или нет, но ей придётся усвоить очень важный урок.

– Я поговорю с ней, – зловеще сказал он.

Закинув ноги на мягкий диванчик, Уэст растянулся на нём, подложив под голову подушку.

– Разбуди меня, когда закончишь.

Девон покинул приёмную и быстрым шагом последовал за вдовой. Он заметил, как её фигурка мелькнула в конце коридора, её платье и вуаль развевались как паруса пиратского корабля, несущегося на всех парах.

– Погодите, – крикнул Девон ей вслед. – На самом деле, я не имел в виду то, что сказал.

– Ещё как имели. – Она резко остановилась и развернулась к нему лицом. – Вы собираетесь разрушить имение и наследие вашей семьи, и всё из-за собственных эгоистических целей.

Он встал напротив неё, стиснув руки в кулаки:

– Послушайте, – сухо проговорил он, – самое большее, чем мне доводилось управлять, были меблированные комнаты, кухарка, камердинер и моя лошадь. А теперь я должен заботиться о разваливающемся на глазах поместье, которое насчитывает более двух сотен ферм с арендаторами. Я думаю, что заслужил хоть капельку понимания. Может, даже сочувствия.

– Бедняга. Как вам, наверное, тяжело, как обременительно задумываться о ком-то ещё, помимо собственной драгоценной персоны.

Отпустив последнюю шпильку, она попыталась уйти. Однако ей пришлось притормозить возле аркообразной ниши в стене, предназначенной для размещения статуй или предметов искусства на постаментах.