Бессердечный

Послышался стук дверцы, и тотчас из пещеры появился Лазарь, истерзанный, но живой, насколько это определение вообще применимо к вампирам. Обгоревшие клочья некогда дорогого костюма болтались на нем жалкими тряпками, но ни огонь, ни крупнокалиберные пули не причинили нелюди никакого вреда.

Лазарь яростно завопил нечто нечленораздельное и сорвался с места.

Я спокойно, словно на учениях, заправил в пулемет новую ленту и, захлопнув крышку, ухватил парную рукоять гатлинга, когда вампир уже преодолел половину разделявшей нас дистанции. Большой палец утопил гашетку, разлетелись во все стороны бившиеся о стенку кузова гильзы, свинцовая плеть стеганула Лазаря поперек груди, повалила, покатила по земле.

Движок броневика рыкнул и часто-часто застрекотал, тяжелая самоходная коляска, стремительно набирая ход, понеслась вниз по склону холма. Резкий толчок сбил прицел, и вскочивший на ноги вампир вновь бросился в погоню, но я моментально исправился и полосонул его короткой расчетливой очередью. А потом еще и еще, пока мы окончательно не оторвались и кровосос не скрылся из виду за деревьями.

Все это время лепрекон стоял у откинутого заднего борта и размахивал рукой с издевательски выставленным средним пальцем.

Ситуация откровенно забавляла коротышку; мне же хотелось отвесить ему пинка.

Я бы и отвесил, просто не осталось сил.

Совсем не осталось сил.

Рамон гнал до пригорода без остановок. И гнал бы дальше, если бы не начала закипать в радиаторе вода. Тогда только он заехал на безлюдную улочку поселка, через который проходила дорога, остановился и откинул крышку капота. Сам прислонился к броневику и подставил дождю непокрытую голову. Фуражку он где-то потерял.

Звеня усыпавшими днище гильзами, я выпрыгнул из кузова, в котором проехал всю дорогу, и поднял задний борт, пряча от любопытных взглядов пулеметную установку. Потом запрокинул лицо к небу, тяжело вздохнул и подошел к напарнику. Лепрекон как ни в чем не бывало присоединился к нам, уселся на подножку и принялся сворачивать самокрутку.

— Что это? — указал на него Рамон.

— Друг, — коротко ответил я и закинул в рот леденец. После случившегося меня продолжало потряхивать.

— Друг? — переспросил крепыш.

Я кивнул. Тогда Рамон покачал головой и протянул руку:

— Мои деньги. — А когда пересчитал и спрятал в карман тысячу франков, то вдруг объявил: — На этом все.

— Что — все? — не понял я.

— Забудь мое имя, — потребовал крепыш. — Никаких дел с тобой я больше вести не намерен, ясно?

— Рамон, какая муха тебя укусила?

— Какая муха? — покраснел крепыш от гнева. — Сначала меня чуть не прикончил оборотень, теперь этот выродок! Мы спаслись только чудом, Лео! Чудом! Что будет завтра? Пойдешь охотиться на демона? Без меня!

— Подожди…

— Да не собираюсь я ждать! — резко выкрикнул Рамон. — И рисковать своей головой больше не собираюсь! С меня довольно!

— Брось!

— Лео! Ты вообще не слышишь меня? — Крепыш выставил перед собой руку. — Ты не тот человек, Лео, которого я знал. Тот был острожным и предусмотрительным. Он не бросался сломя голову во всяческие авантюры!

— Я просто хочу разобраться!

— Вот и разбирайся! Разбирайся сам, а меня не трогай! — потребовал Рамон и непонятно зачем добавил: — Дьявольщина, да у тебя даже глаза изменились! Они не просто светятся, они горят! Лео, с тобой что-то не так!

Я молча достал из кармана очки с круглыми затемненными линзами и нацепил их на нос. Рамон хмыкнул, развернулся и зашагал прочь. Даже не оглянулся ни разу.

— Драть, какая сцена! — хрипло рассмеялся позабытый всеми лепрекон, раскуривая самокрутку. — Прямо трагедия!

— Да заткнись ты, — буркнул я, сгоняя его с подножки.

Коротышка перебежал к капоту и крикнул вдогонку Рамону:

— Жлоб! — потом повернулся ко мне и выставил вверх большой палец.

Я только поморщился, распахнул дверцу броневика — и под ноги выпала увесистая пачка египетских гиней с нетронутой банковской упаковкой.

Сразу вспомнилось, сколь вызывающе топорщились карманы форменного плаща Рамона, и стало ясно, что проблем с покупкой соседней мануфактуры у них с кузеном теперь уже не возникнет. Только бы не попались на валютных спекуляциях: за попытку сбыть египетские гинеи можно и в тюрьму угодить, а каждый второй спекулянт черного рынка числится в полицейских осведомителях.

С обреченным вздохом я кинул деньги на пассажирское сиденье, потом опустил крышку капота и забрался за руль.

— Ты едешь? — спросил лепрекона, который сосредоточенно мочился в сточную канаву.

— Драть! Укачало! — не оборачиваясь, отозвался тот.

Я только хмыкнул, захлопнул дверцу и завел двигатель.

Достали…

2

До города я добирался минут двадцать и все это время решал, как быть дальше, но мысли лезли в голову одна безрадостней другой. Сплошь думы о веревочных петлях, стрихнине и металлическом привкусе сунутого в рот ствола.