Бессердечная

– Вы, видимо, считаете, что я буду полной дурой, если осмелюсь даже подумать о том, чтобы их отклонить.

– Миледи, я сам дурак – таково уж мое ремесло. И могу сказать с уверенностью, что у вас нет к нему никаких задатков.

– Какое облегчение, – прыснула она.

– В самом деле? Вы что-то имеете против дураков?

– Вовсе нет. Просто, будь у меня от природы способности не только к стихосложению, но и к глупости, я бы попыталась занять ваше место, а это было бы досадно: уж очень хорошо оно вам подходит.

Его гибкое и мускулистое переместилось среди ветвей, и Кэт догадалась, что Джокер расслабился. Удивительно, но она не чувствовала, как он напряжен, до тех пор, пока это напряжение не ушло.

– Кажется, оно мне и впрямь подходит, – сказал он. – Но, осмелюсь заметить, вам мой колпак пошел бы больше.

И он слегка тряхнул головой, заставив бубенцы мелодично звякнуть.

Их улыбки встретились в темноте, осторожные и немного подозрительные.

Вдруг, спугнув их, в коридоре послышались чьи-то шаги. Кэт ахнула и повернулась к окну спиной – но шаги прошаркали мимо. Вероятно, это отец решил перед сном посидеть в библиотеке.

Кэт медленно выдохнула, удары сердца отдавались даже в кончиках пальцев.

Снова высунув голову в окно, она увидела, что Джокер не шелохнулся, не поменял положения, но его тело снова превратилось в тугой комок мышц.

– Итак, – заговорила Кэт, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и весело, хотя он все еще немного дрожал, – хотела я ухаживания или не хотела, оно все равно меня настигло. Благодарю за… участие, но теперь вам лучше уйти, пока вас никто не увидел.

Она потянулась, чтобы закрыть окно.

– Подождите! – Джокер соскочил с ветки, на которой сидел, и, миновав сразу несколько других, оказался на расстоянии вытянутой руки от Кэт. Все это было проделано так же легко, как если бы он шел по гладкому полу. – Разве есть еще кто-то?

Кэт помедлила.

– Как, простите?

– Вы влюблены в кого-то другого?

Она выпрямилась, кипя от возмущения.

– Почему вы позволяете себе задавать мне такие вопросы?

– Я подумал – возможно, в этом кроется причина того, что Король вам так неугоден. Я подумал, что ваше сердце может быть уже отдано кому-то, но… но ваши родители, возможно, не одобряют этот выбор.

Кэт замотала головой.

– Нет, нет никого другого.

– Вы уверены?

Досада острой стрелой воткнулась под ребра, застигнув ее врасплох.

– Если бы я отдала кому-то свое сердце, то, будьте покойны, я бы об этом знала.

Плечи Джокера поникли, хотя он и продолжал держаться обеими руками за верхние ветки. Ее слова, казалось, принесли ему облегчение, но и озадачили.

– Разумеется, вы бы знали.

– Поймите меня правильно, – заторопилась Кэтрин, – Мне очень симпатичен Король, я только…

– Вы не должны ничего объяснять, леди Пинкертон. Признаюсь, Король и мне очень симпатичен, хотя я не так долго его знаю. И тем не менее, я, кажется, понимаю вас.

Как великодушно было сказать это именно сейчас, ведь Кэтрин уже начинала чувствовать себя государственной изменницей из-за того, что не влюблена Короля.

– Вы, кстати, мне тоже очень симпатичны.

Кэт даже засмеялась, так неожиданно прозвучал комплимент – или то, что показалось ей комплиментом. Он был не настолько романтичен, чтобы расценить его как признание.

– Я?

– Да. Вы другая, совсем не такая, как остальные дамы и господа в здешнем обществе. Я уверен, любая другая девушка стала бы визжать и швыряться камнями, покажись я в окне их спальни.

– Обычно у меня нет под рукой запаса камней. – Кэт вдруг густо покраснела, сообразив, что он совершенно прав. У нее под окном мужчина. Поздним вечером. С ними никого больше нет… не считая его друга Ворона. Она нахмурилась. – Впрочем, если вы намекаете, что мой нравственный облик может вызывать сомнения, спешу вас разочаровать: вы ошибаетесь.

Джокер ошеломленно посмотрел на нее.

– Совсем не… – Он помолчал, а потом неожиданно рассмеялся. – Уверяю вас, я имел в виду вашу доброту!

Кэтрин скрестила на груди руки.

– Как бы там ни было, вы все равно неправы. Я не другая. Я…

Он ждал.

Она поперхнулась, так что на глазах выступили слезы.

– И вообще, что это значило? Почему вы назвали меня другой?

– Это правда. Я понял это в тот самый миг, как увидел вас на балу – вы так беззаботно кружились, подняв вверх руки, будто ничто в мире не имеет для вас значения.

Кэт растерянно слушала.

– Среди всех этих дам и господ только вы одна кружились.

– Вы это видели?

– Да, а в том платье кружиться, наверное, было трудно.

Кэт поморщилась.

– Его выбрала мама. Она думала, что это будет бал моей помолвки. А я даже не догадывалась, честное слово.

– Теперь-то я это понимаю.

Джокер покосился на нее, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но передумал.

Кэтрин сглотнула.

– Вас же там не было.

– В этом я не вполне уверен. – Он припал к ветке, как кот, готовый спрыгнуть. – Леди Пинкертон, а доводилось ли вам бывать на настоящем чаепитии?

– О, и не сосчитать, сколько раз.

– Нет, миледи, не на таком, как в замке. Я говорю о другом чаепитии, настоящем.