Бессердечная

Кэт хорошо представляла, как выглядит, с головы до ног одетая в черное и с черной вуалью, закрывающей лицо. Перед уходом она взглянула на себя в зеркало – бледная, как привидение, с воспаленными, красными глазами. Ей было все равно.

Она хорошо знала Короля. И понимала, как добиться того, что ей нужно.

У Белого Кролика дрожал голос, когда он объявил: «Л-леди Черепашьей Бухты Кэтрин Пинкертон испрашивает аудиенции у Его Сиятельного Величества, Червонного Короля».

Выждав не дольше одного удара сердца, она повернулась к ближайшей придворной – Бубновой Даме – и бросила ей красную коробку. Та ахнула и едва успела ее подхватить.

Снова повернувшись к Королю, Кэтрин, как могла, улыбнулась и присела в изящном реверансе.

– Благодарю, что согласились встретиться со мной, Ваше Величество.

– Л-Леди Кэтрин. Добрый д-день, – промямлил Король и почесал ухо. – До нас дошли слухи о вашем печальном не-не-д-домогании. Так приятно видеть вас… снова.

– Ваша забота мне льстит, Ваше Величество.

Король вцепился в подлокотники.

– Ч-чем я могу быть полезен вам, леди Пинкертон?

Она выпрямилась в струнку, высокая и тонкая, как пика, в непроницаемо-черном одеянии.

– Я пришла, чтобы принести извинения. Моя реакция на предложение стать вашей супругой была недопустима. Надеюсь, вы понимаете, что это было результатом кратковременного помешательства и ни в коей мере не проявлением неуважения к вашему предложению. Вы оказали мне великую честь, прося моей руки, а я ответила не так, как подобает леди.

Отбарабанив эту выученную назубок речь, она снова улыбнулась.

Король откашлялся.

– Э-э-э… Право, не стоило беспокоиться, леди Пинкертон. Разумеется, ваши извинения приняты, от чистого сердца.

У него кривился рот. Он все еще нервничал. Он явно надеется, что разговор с Кэт окончен. И теперь она удалится.

Но она осталась.

– Прекрасно, – улыбка исчезла с ее лица. – Теперь, когда все недоразумения остались позади, я хотела бы официально принять ваше предложение – снова.

Кровь отхлынула от румяных щечек Короля.

– О-ох, – проблеял он. – Вот… вот как?

Его взгляд заметался, ища Белого Кролика, как будто церемониймейстер мог ответить вместо него.

Кэтрин ожидала этого. Ни один мужчина – даже совсем глупый и легкомысленный – не захочет взять в жены девицу после того, как она его отвергла. И даже унизила. Девицу, о которой все вокруг говорят, что она выжила из ума.

Но Король был размазней и мямлей.

Поэтому она терпеливо ждала, пока Король всматривался в лица придворных и стражников, судорожно ища выход из положения. Выход, который не подразумевал отказ, потому что Король не умел отказывать.

На его лице отразилась полная беспомощность.

– Хм. Это, безусловно… э-э-э… – Он снова откашлялся. – Видите ли, леди Пинкертон, дело в том, что… я… хм…

– Понимаю, Ваше Величество. Я и не надеялась вновь завоевать ваше расположение после того, как обошлась с вами подобным образом. Но я знаю также, что вы человек мудрый и добросердечный.

Лицо Короля зарумянилось, покраснела даже кожа под курчавой бородкой и завитыми усиками.

– Хм, даже не знаю, как…

– Вот почему я принесла вам подарок. Примите его в знак моей преданности. – Голос Кэт дрогнул, но она загнала боль глубже, глубже, глубже. Обернувшись к Бубновой Даме, она приподняла бровь.

После краткой неловкой паузы дама шагнула к ней, протягивая коробку.

Кэтрин мизинцем указала на короля.

Дама, зардевшись, на негнущихся ногах подошла к трону и передала подарок Королю, после чего, пятясь, вернулась на свое место.

Король с окаменевшим лицом боязливо развязал бант и отогнул бумагу. Он проделывал это так осторожно, как будто боялся, что коробка взорвется у него на коленях.

Наконец он поднял крышку. Все, кто был в тронном зале, вытянули шеи – все, кроме Кэтрин, которая смотрела на Короля пустыми глазами, с безучастным лицом.

– К-королек? – пискнул Король.

– Апельсиновый торт из корольков, Ваше Величество. Недаром вы сказали как-то раз, что корольки – путь к сердцу короля.

Король облизнулся, в глазах у него появился голодный блеск. Червонный Валет у него за спиной подался вперед, пытаясь заглянуть в коробку – он был охвачен тем же вожделением, что и монарх.

Кэт потупилась.

– Надеюсь, мы прекрасно поладим, и я буду счастлива постоянно баловать вас всевозможными утонченными лакомствами. Я ведь обожаю печь, и вам это известно.

Она задрожала, но стиснула зубы. Держаться. Быть сильной. Она знала, что Король колеблется. И знала, что победит.

Глубже, глубже, глубже.

– О, да. Верно, – сказал Король, – Вы были… хм.

Он покосился на Кэтрин, потом на торт. Облизнулся.

– Вы говорите… всевозможными утонченными лакомствами?

– Какими только захотите, – она подняла голову. – И, поскольку я не вижу причин для задержек, предлагаю отпраздновать свадьбу через две недели.

Глаза у Короля полезли на лоб.

– Через две недели?

Кэтрин невозмутимо кивнула.

– Совершенно справедливое замечание, Ваше Величество. Через неделю – это еще лучше.

Король не находил, что сказать. Придворные и стражники в смятении перешептывались и переглядывались.