Бессердечная

– Неуютно? – рявкнул Шляп Ник и швырнул трость на стол. Зай Ятс к этому времени уже совсем скрылся внизу. – А тебе рядом с ними уютно, Зай Ятс?

– Не то чтобы очень, – дрожащим голосом отозвался тот из-под стола, – Все время кажется, что они хотят, чтобы я утопился в их патоке.

– Почему? – удивилась Кэт, – Что в них такого ужасного?

Джокер покачал головой.

– Они немного странные, вот и все.

Зай Ятс так дрожал, что чашки на столе запрыгали.

– Немного странные? – повторил Шляп Ник. – Должно быть, тебе повезло застать их в хорошие деньки, милый Джокер. Уверяю тебя, Зай Ятс думает, что говорит, и говорит, что думает.

Поправив рукава, Шляп Ник улыбнулся Кэтрин.

– Но без них не обойтись, так что ничего не поделаешь. – С этими словами он схватил со стола трость и покрутил ею в воздухе. – Только не говорите потом, что вас не предупреждали.

Глава 42

Шляп Ник отодвинул кресло от стола и встал, поправив цилиндр.

– Вы уверены, что отчаянно желаете пойти с нами, леди Пинкертон? – спросил он, сверля Кэт глазами. – Уверены, что не предпочли бы остаться здесь и прожить свои дни в роскоши и довольстве?

Кэтрин тоже встала, глядя на него поверх груды бумажных цветов и обрезков фетра.

– Откуда роскошь и довольство, если вся жизнь – вранье? Я никогда туда не вернусь. Теперь я принадлежу Джокеру.

Шляп Ник блеснул глазами, но отвернулся и подошел к большому зеркалу, у которого Кэт однажды крутилась, любуясь шляпкой-пирожным. Он отодвинул зеркало от стены, развернул его на скрипучих шарнирах. С обратной стороны зеркало выглядело точно так же. Самое обычное зеркало в полированной деревянной раме, вот только…

Кэт обошла вокруг стола, касаясь пальцами спинок разнокалиберных стульев.

В зеркале больше не отражалась шляпная лавка. Там была поляна, травы и цветы, а в предутреннем свете виднелся паточный колодец.

– Тогда вперед, – позвал Шляп Ник, и в его голосе послышалась угроза. – От Сестер не укроется, насколько в самом деле истинно ваше отчаяние.

Кэт оглянулась на Джокера, но он кивнул, успокаивая и подбадривая ее. Выражение его лица не вызывало никаких сомнений (не то что лицо Шляп Ника), и это вселяло в Кэт мужество. Она знала, что приняв решение, уже не сможет передумать и изменить его. Но разве ей оставили выбор?

Она была уверена в том, что сказала.

В Червонном королевстве ей больше не место.

Она никогда больше не увидит родителей. Чеширского Кота. Мэри-Энн. У Кэт мелькнула мысль написать, объяснить, куда она исчезла. Может, Ворон мог бы потом доставить записку. Но попытавшись мысленно составить письмо, она ощутила горечь и злость. Как ни зла она была на родителей, ей не хотелось, чтобы это было последним, что они от нее услышат. Но ведь Шляп Ник гонец и регулярно путешествует сквозь Зеркало! Когда она успокоится и обретет счастье в новой жизни, спасет Шахматное королевство и они с Джокером заведут кондитерскую – вот тогда она пошлет родителям весточку и сообщит, что у нее все хорошо.

А пока пусть поволнуются. В конце концов, это же они угрожали, что откажутся от нее.

Пути назад нет.

Да, она в отчаянии, но в то же время полна надежд.

Подобрав пышную юбку, Кэт подошла ближе, глубоко вздохнула и шагнула в зеркало.

И вот она снова на лугу, окруженная со всех сторон зеленой изгородью. Трава покрыта алыми и золотистыми пятнышками цветов. Легкие Кэт наполнились приторно-сладким запахом патоки.

Не успев отойти от зеркала, она услышала за спиной шаги – это были Джокер с Вороном на плече и Шляп Ник.

Шляп Ник поднял бровь и выглядел несколько удивленным – может, тем, что отчаяние Кэт было достаточно велико, чтобы попасть сюда. Однако вслух он сказал только:

– Вы не прихватили ничего теплого, леди Пинкертон?

Кэт взглянула на свое бальное платье без рукавов и с открытыми плечами.

– Я не ожидала, что отправлюсь сегодня в путь, а мою накидку унесли дворцовые слуги.

Он что-то проворчал, как будто остался недоволен объяснением, и, протиснувшись мимо, зашагал к колодцу.

Джокер взял ее за руку. В тишине бубенцы на его колпаке звенели особенно громко.

Шляп Ник трижды ударил тростью по каменной стенке колодца, потом наклонился и улыбнулся в черную пустоту.

– Привет, Тилли.

Из колодца высунулись две тонкие ручки, следом появилось бледное детское личико. Девочка, на вид не старше шести лет, с личиком цвета снятого молока и струившимися по плечам длинными серебристо-белыми волосами, была прозрачной, как привидение. Глаза у нее, наоборот, были угольно-черными и слишком большими для ее лица.

– Где ты так долго пропадал, Шляп Ник? – спросила Тилли, подтянувшись и встав на колени на край колодца. Ее белое муслиновое платьице было покрыто грязью, как будто она… ну, как будто она только что вылезла из колодца. – Мы по тебе скучали.

– Прости, дорогая. Я был очень занят. Твои сестрицы где-то поблизости?

– Они на дне, устраивают гонки корабликов, сделанных из двух половинок дамского башмачка, – Тилли улыбнулась. Двух передних зубов у нее не хватало. – А это Джокер? Ах, да и Ворон тоже здесь. Как поживаете?

– Здравствуй, Тилли, – поздоровался Джокер.

– Никогда, – прокаркал Ворон.