Бессердечная фортуна

— Добро пожаловать в восхождение, — сказала мама, когда над нашими головами зазвенел дверной колокольчик.

— Привет, мам, — поздоровалась Мелани.

— О, мои дочери осчастливили меня своим присутствием. Какой же повод для этого?

Я обняла ее, затем отстранилась, чтобы полюбоваться ее прекрасной небесной блузкой.

— Мне она нравится. Где ты ее взяла?

— У тебя всегда имелся вкус, — сказала мама со смехом и указала на Мелани. — Ты совсем другое дело.

— Эй, это у меня вкус! — Заявила Мелани. — Это я изучаю моду.

— Семидесятые были гораздо привлекательнее, — заявила мама. Она подмигнула мне, когда Мелани фыркнула. — Ну, скажите мне, зачем вы пришли. Чувствую что-то важное. Я прочла это еще вчера вечером. И вы пришли сообщить мне об этом. Да?

— Я попала в список «Нью-Йорк Таймс».

— О, детка, — воскликнула мама, — поздравляю! Вчера вечером я раскладывала Таро, и вот. После этого ты начнешь свое новое путешествие.

Я рассмеялась. Бесполезно было додумывать предсказания матери. Она всегда все предсказывала по картам, но сбывалась только половина из ее предсказаний.

— Спасибо, мам. Я хотела сказать тебе.

— Ты уже сообщила отцу?

Я нахмурилась и отрицательно покачала головой. Отец не очень-то поддерживал мое решение стать писательницей. С тех пор как я получила диплом по английскому языку, он отстранился и держался в стороне.

— Нет, конечно, нет, — ответила она, с легкостью читая мои мысли.

Я пожала плечами.

— Сообщу ему за ужином.

— Он будет счастлив за тебя, думаю. — Мама взмахнула руками. — Садитесь. Вы обе. Я только что заварила чай. Мы сейчас его выпьем.

Мелани и я обменялись взглядами, которые говорили, что мы обе знали, что было бессмысленно отказываться. Поэтому мы молча сели и стали ждать, пока мама разливала чай.

— Почему ты не рада этому? — спросила мама, как только поставила перед нами чашки.

— Что? Я счастлива, — ответила я.

Она бросила на меня проницательный взгляд.

— Я заметила, что нет. Разве не так, Мелани?

— Верно, — согласилась Мелани.

— Вы что сговорились?

— Мама не ошибается, Нат. Ты вроде бы как в тумане.

— Ты же учишься в университете. Откуда тебе знать?

— Только подумай, что я учусь в университете, но все равно все замечаю.

Мама кивнула.

— У тебя есть все, что ты хотела, и нет радости. Потому, что у тебя не получается работать над своей новой книгой?

Я нахмурилась. Может мама правда обладала даром предвидения. Или... может ее гадание было правильным. Иногда я задумывалась над этим.

— Ну, я писала, когда была в Нью-Йорке, но вернулась домой, и все опять запуталось. Я не совсем понимаю, что делаю.

— А ты не подумала, что здесь, возможно, не твой дом? — спросила она.

Я рассмеялась.

— Как это? Конечно, здесь мой дом.

— Нет, — ответила Мелани. — Здесь мой дом. Ты выросла не здесь, и была счастливее, когда путешествовала.

— Ну, я больше не могу путешествовать, не так ли?

— Не можешь? — спросила мама. — И что тебя останавливает? Деньги? Теперь они у тебя есть. Ты могла бы жить там, где хочешь или путешествовать по миру.

— Одна? — Тихо спросила я.

Я не могла поверить, что моя мама и Мелани говорили то же самое, что Джейн и Льюис. Как будто Вселенная сговорилась и указывала мне путь, хотя я и боролась, не желая этого признавать.

— Не думаю, что ты будешь одна? — Спросила Мелани, подмигнув. — Я видела фотографию, которую тебе прислали.

— Да замолчи ты, — сказала я со смехом.

— Послушай, несмотря на все ваши разногласия, ты — дочь своего отца. Ты не можешь слишком долго оставаться на одном месте. Тебе просто необходимы путешествия и приключения. Мы с Мелани — домоседки. Ее мир здесь. Как и мой. А твой — нет.

Я сделала большой глоток чая, слушая маму. Возможно, она была права. Может я просто ходила кругами вокруг своей проблемы. Я хотела бы переехать в Нью-Йорк. Я хотела бы жить такой жизнью. Но в то же время я не хотела быть частью Верхнего Ист-Сайда. Интересно, имеется ли способ жить в Нью-Йорке так, как я хочу, и не быть частью Верхнего Ист-Сайда?

— Ты читала на меня по Таро перед тем, как мы пришли, да? — Наконец, спросила я.

Мама с улыбкой отрицательно покачала головой.

— Все написано у тебя на лице.

Я протянула ей пустую чашку.

— И что ты видишь в ней?

Мама взяла чашку и уставилась на листья чая на дне, затем мягко улыбнулась.

— Птиц.

— Птиц? — Я взяла чашку и заглянула внутрь. И вот... птицы в полете. Даже я смогла их различить.

— Мне нужно тебе объяснять, что это значит? — спросила мама, приподняв бровь. — Лети, моя дорогая. Лети.

13. Натали

И я полетела.

Через две недели я находилась в своей квартире в Верхнем Вест-Сайде. Нью-Йорк мог разрушить мою жизнь. Но он также принес мне все, чего так желало мое сердце. Он был городом грез, и я намеревалась окунуться в него с головой.

Но город не помогал рассеять ноющий страх, говоривший, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Или что переезд сюда может не помочь. А вдруг я тоже не смогу писать в Нью-Йорке.

Я выбросила эту мысль. Волноваться по этому поводу было бесполезно. Я переехала в Нью-Йорк, чтобы писать и буду писать.