Беспредельщики

Леха с Федей, не теряя даром времени, тоже обзавелись подругами, незамужними молодками. Каждый из трех друзей чувствовал себя на свой лад прекрасно. В ту ночь, когда пацаны из Северной бригады охотились за бывшим шефом, Кирилл с Лехой решили съездить в Н-ск, чтобы забрать некоторые необходимые вещи. «Если Мирон и выставил засаду около дома, – мысленно рассуждал Кирилл, – то теперь наверняка снял. Времени прошло достаточно, к тому же, воюя на два фронта, он не может распылять людей».

Машина долго тряслась по ухабистому проселку. Благодаря яркой луне видимость была хорошая. Они приближались к повороту на Никитинское шоссе, как вдруг сидевший за рулем Леха резко затормозил.

– Гляди, человек! – удивленно сказал он, указывая рукой на обочину. – Надо посмотреть, живой или нет!

– Действительно, – согласился Кирилл. – Давай глянем. Если жив – добросим до ближайшего населенного пункта, иначе волки сожрут. Их тут тьма-тьмущая.

Когда они перевернули на спину неподвижное тело, то на миг остолбенели. Перед ними был Мирон: грязный, окровавленный, полуживой.

– Доигрался хрен на скрипке, – злорадно процедил Леха. – Пристрелим, а?!

– Нет, – резко возразил Кирилл. – Грузи в машину, да осторожнее, видишь, он ранен!

Мирон пришел в себя только в середине дня, с удивлением обнаружив, что лежит в свежей постели, а раны его тщательно промыты и перевязаны. Он находился в чисто убранной маленькой комнатке с видавшей виды мебелью. Сквозь раскрытое окно падали лучи солнца и струился свежий деревенский воздух. На подоконник со двора запрыгнул белый пушистый котенок, с любопытством поглядел на Мирона и принялся тереть лапками мордочку. Мирон попытался подняться, но обнаружил, что прикован наручниками к кровати.

«Попался, – затравленно подумал он, – сейчас будут на куски резать, а подлечили специально, чтоб дольше мучился!»

В комнату вошел Кирилл. Остановившись у порога, он долго, пристально рассматривал своего бывшего друга.

– Чего уставился? – не выдержал наконец Мирон. – Давай, пытай, я в твоей власти!

– Дурак, – спокойно ответил Кирилл и неожиданно спросил: – Есть хочешь?

– А? – удивленно вытаращился Мирон, подумав, будто ослышался.

– Жрать, спрашиваю, будешь?!

– Издеваешься?! – оскалился Мирон. – Хочешь, чтобы я расслабился, раскис!

– Придурок ты, – устало отозвался Кирилл. – Кровожадный псих! Измеряешь всех по своей мерке. Одно слово – бешеная собака!

Мирон в ярости кусал губы.

– Мы знаем, что случилось, – продолжал Кирилл. – Федя позвонил братве! Доигрался! Уже свои за тобой охотятся. Ладно, сейчас поедем. Не бойся, убивать не будем, но повязочку на глаза наденем. Ни к чему тебе знать дорогу в это место. И наручники тоже, а то начнешь в машине глупостями заниматься! Леха, Федя, сюда!

Оба пацана, в отличие от Кирилла, были настроены не столь дружелюбно. В глазах Лехи сквозила нескрываемая ненависть, а Федя не снимал пальца со спускового крючка. Было видно, что лишь присутствие Кирилла удерживает их от искушения разделаться с бывшим шефом. Мирону сковали руки за спиной, надели на глаза черную повязку и вывели во двор, где быстро запихали в машину. Он даже не пытался сопротивляться. Душой овладела странная апатия. В голове не было ни одной мысли, только тоскливая пустота. Машина долго ковыляла по проселкам, ребята молчали, беспрерывно куря сигареты одну за другой. Наконец выехали на Никитинское шоссе и увеличили скорость. Повязку с глаз сняли, но наручники оставили.

«Везут в город отдавать на растерзание, – отрешенно думал Мирон. – Им за это награда будет! Интересно, кому сдадут: Маршалу, Матерому или своим, а может, всем вместе?

Не доезжая двух километров до Кольцевой дороги, Леха снял наручники. Кирилл заглушил мотор и сунул Мирону в нагрудный карман пачку денег.

– Домой не показывайся, – тихо предупредил он. – На автобусе доберешься до вокзала. Там садись на поезд и уезжай подальше отсюда. Об одном прошу: постарайся снова стать человеком! Вылезай!

– Что? а? что? – забормотал бывший главарь, полностью выбитый из колеи неожиданным поворотом событий.

– Выматывайся, живо! – резко крикнул Леха и, открыв заднюю дверцу, грубо вытолкал его наружу.

Развернувшись, машина понеслась в обратном от города направлении. Мирон остался на дороге один.

– Кирюша, кто был тот человек? – спросила вечером Настя. Они сидели на крыльце, любуясь закатом. Кирилл долго молчал, задумчиво глядя вдаль.

– Мой бывший друг, – наконец глухо ответил он. – Бывший человек. Когда-то давно он носил имя Мирон. Теперь не знаю, как его называть...

– Что вы с ним сделали?

– Ничего! Довезли до города да отпустили.

– А почему в повязке?

Тут Кирилл впервые за вечер улыбнулся:

– Потому что я не хочу, чтобы он вернулся и покусал тебя, моя радость!

Солнце медленно клонилось к горизонту, с ближайшего пруда доносились отголоски гусиного скандала. В соседнем дворе лениво, ради порядка, гавкала собака. Воздух пах травой и свежестью. Кирилл еще раз улыбнулся, бережно обнимая девушку за плечи.

Глава шестнадцатая