Беспредельщики

Мирон почти терял сознание, но отработанные годами рефлексы действовали безотказно. Подхватив лежавший поблизости автомат, он пополз к выходу, но не к главному, как рассчитывал Арбуз, а к запасному, в задней стороне дома, про который не знал никто, даже близкие друзья. Ракета, а за ней вторая полностью выполнили свои задачи. Дом пылал. Обожженный Мирон с трудом открыл дверь и вывалился в заросли репейника на заднем дворе. Затем, кое-как перемахнув через забор, хромая, побежал в лес.

– Вон он!.. Смотри... Живой, козел!.. – разом вскрикнули знакомые голоса, и вдогонку беглецу затрещали автоматные очереди. Послышался шум ломающихся кустов. Погоня неумолимо приближалась. Куда было раненому, контуженому Мирону тягаться с молодыми, здоровыми парнями! Развернувшись, он дал наугад длинную очередь, и, хотя промахнулся, это значительно охладило пыл преследователей. Кроме того, судя по доносившимся из поселка возбужденным крикам, местные жители не на шутку всполошились. Появления милиции можно было ждать с минуты на минуту. Чертыхаясь и кляня себя за неудачу, Арбуз с товарищами повернули обратно.

Шатаясь, падая, временами почти теряя сознание, Мирон брел в глубь леса, не разбирая дороги. Поселок остался далеко позади. Кругом толпились мрачные, безмолвные деревья. Впрочем, они только казались безмолвными. На самом деле деревья разговаривали, обсуждали его, Мирона!

«Смотри, сынок, – громыхал старый дуб, обращаясь к молодому, росшему неподалеку. – Вот идет Мирон – садист, убийца и психопат. Он так надоел людям, что даже друзья мечтают о его смерти».

«Точно, точно, – скрипучим голосом поддакнула старая ель. – Исключительный мерзавец! Лучшего друга приказал убить. Давайте схватим подлеца, задушим ветвями...»

«...Давай... Давай... Давай...» – разом откликнулись гулкие, страшные голоса. Деревья начали угрожающе наклоняться к Мирону. Остатками разума он понимал, что это галлюцинация, но истерзанные нервы не выдержали. Истошно крича, Мирон бросился бежать изо всех сил. Автомат больно колотил по спине. Остановился он, лишь когда полностью обессилел, на широкой, поросшей высокой травой поляне. Мирон устало плюхнулся прямо на землю. Воздух с надрывным хрипом вырывался из легких. Минут через десять, немного отдышавшись, он дрожащими руками нащупал в кармане сигареты. Сломав подряд десять спичек, кое-как закурил, но тут же закашлялся. Сигаретный дым почему-то напоминал запах трупа заживо сожженного Гены.

Внезапно Мирон понял, что рядом еще кто-то есть. Схватив автомат, он настороженно огляделся. Из зарослей на бандита жадно смотрели несколько пар глаз, горящих зеленым огнем. «Волки, – сообразил Мирон. – Эти живым не выпустят!»

Полоснув по цепочке зеленых глаз автоматной очередью, он сломя голову ринулся прочь. Стая с кровожадным воем рванулась следом. Куда человеку, да еще полуживому от ран и усталости, тягаться в скорости с быстроногими жителями леса! Самый крупный зверь, вероятно вожак, вскочил сзади на спину, едва не свалив беглеца на землю. Волк слегка не рассчитал прыжка, поэтому вцепился не в шею, а немного ниже. Выхватив из кармана финку, ту самую, которой хотел убить его Гена, Мирон, отчаянно крича, несколько раз подряд вогнал нож в повисшее сзади мохнатое тело. С жалобным визгом волк откатился в сторону. По-прежнему крича, Мирон принялся полосовать короткими очередями по мечущимся вокруг серым четвероногим фигурам. Наконец патроны кончились. Яростно выругавшись, он отбросил в сторону ставшее бесполезным оружие.

«Или всех перестрелял, или пошли искать более сговорчивую добычу! – немного успокаиваясь, подумал Мирон. – Я, вероятно, в рубашке родился!»

Он ошибался. Волки ушли, повинуясь неосознанному ими приказу высшей силы. По делам Мирона смерть ему была уготована куда более страшная.

Избавившись от волков, он долго брел вперед, не разбирая дороги, казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле от силы час. Постепенно деревья начали редеть. Показалась изрытая колдобинами, грязная, неухоженная проселочная дорога. Дойдя до нее, Мирон охнул, схватился за сердце и тяжело упал лицом вниз, на этот раз окончательно потеряв сознание.

Он не слышал шума подъехавшей машины, возбужденных людских голосов и, лишь когда сильные руки перевернули его тело на спину, на мгновение открыл глаза. «Вот теперь точно конец», – подумал Мирон, увидев лицо склонившегося над ним Кирилла. Затем снова провалился в пучину беспамятства.

Глава пятнадцатая