Беспредел

В глаза Насте бросилась перевернутая набок ржавая бочка для сбора дождевой воды, теперь пустая и частично утопленная в вязкой от влаги почве. Грядки с клубникой заросли сорняком. Пленка крохотной теплицы зияла дырами, рваные края покачивались на легком ветру. В воздухе приятно пахло травой – за хлипким забором простиралось до самого горизонта поле дички.

– Немного же они тут времени проводят…

– Ну а когда им? Светка на шестом месяце, Костя работает… Ну, в смысле, работал, наверное. Считай, в одно лицо семью кормить приходится парню… Приходилось.

– Да уж, не особо весело им живется, должно быть.

– А вот мы и повеселим… Тш! – Анжик замерла, прижав палец к губам. – Слышишь?

К воротам, судя по звукам, подъехала машина – и непохоже, чтобы то была «девятка» дяди Вити.

– Ну наконец‑то, – обрадовалась Настя.

– Шшш! – Анжик схватила ее за локоть и потянула к дому. – Сюрприз же!

Они спрятались за углом, прижавшись к стене у крыльца и выглядывая оттуда во двор. Отчетливо хлопнула дверь автомобиля. Заскрипели натужно петли ворот, когда открылись сначала одна, а потом и другая створки. Насте из их с подружкой укрытия было видно только верхнюю часть ограды – все, что ниже, загораживали перила и крыльцо. Вот мелькнула короткостриженая макушка – Костя суетливо забежал во двор, чтобы закрепить створки ворот, потом выбежал обратно. Снова заворчал двигатель «короллы», и вот уже задняя часть авто показалась во дворе перед домом. Машина остановилась, движок затих, снова хлопнула дверца. Настя подтолкнула подругу локтем – мол, пошли, чего ждешь. А та в ответ шепотом выругалась: забыла, что ли, у меня же бутылка, осторожнее!

– Сюрприз же, – одними губами сказала Настя. И кивнула на Костю, который возился с багажником, стоя к ним спиной, и ничего вокруг, казалось, пока еще не замечал.

С трудом сдерживая смех, аккуратно подталкивая друг дружку, девушки на цыпочках, крадучись, медленно вышли из своей «засады» и начали приближаться к парню.

– На счет «три», – тихонечко выдохнула Анжик. Настя, наоборот, вдохнула поглубже, набрала в легкие воздуха.

Что‑то не так.

Она не успела это подумать, скорее почувствовала. Это ощущение – что что-то не так – сложилось у Насти в подсознании само собой, в долю секунды, пока взгляд отмечал мелкие и вроде бы незначительные детали: грязный, покрытый толстым слоем пыли капот «короллы»; дерганые движения молодого человека, словно выплясывающего какой‑то странный танец позади автомобиля, да еще и, кажется, что‑то напевающего при этом. Одежда на нем тоже странная – не такая, – что это за мудацкие рейтузы, майка‑алкоголичка?.. Тонкая трещина на заднем стекле…

Внутри машины никого нет. Настя поняла, что это неправильно, когда Костя повернул ключ в замке. Неправильно, ужасно‑ужасно‑ужасно неправильно, потому что там, в «королле», должна была сидеть Света. И еще в салоне должен быть пес, «песель», подросший за год жизнерадостный щенок хаски.

А там пусто.

Она так и замерла на месте с не успевшим вырваться из груди визгом «сюрпри‑и‑из», и Анжик тоже застыла, так как именно в этот момент Костя закончил возиться с замком багажника и резко, с хлопаньем, поднял крышку. Взгляды обеих девушек опустились вниз.

Внутри багажника лежало что‑то красное и мокрое – мокро‑красное, красно-мокрое, – упакованное в полиэтилен. Вполне возможно, в тот самый полиэтилен, обрывки которого болтались в саду на стенах теплицы.

Что-то не так… Что-то совсем-совсем НЕ ТАК.

Краем глаза Настя уловила движение – это у Анжик отвисла челюсть, задрожали полные губы, полезли из орбит глаза. Не соображая, что делает, подчинившись внезапно проснувшимся в ней животным инстинктам, Настя быстро и бесшумно прижала ладонь к лицу подруги. Закрыла Анжик рот, чтобы та не выдала их криком.

– Если в кране нет воды-ы, значит, выпили жиды-ы, – глухо провыл Костя и захихикал. Упершись руками о бортик, склонился над багажником. – Если в кране нет… Ну что, сучка, еб твою, далеко уехала?

Настя почувствовала, как шевелятся волосы на затылке, и это был не ветер. В голосе стоящего перед ними буквально на расстоянии вытянутой руки молодого мужчины слышались тонкие истеричные нотки. Отдельные слова звучали еле слышно, неразборчиво, другие Костя, наоборот, почти выкрикивал. Настя с трудом узнавала этого человека – фигура, прическа казались знакомыми, но одновременно и чужими, словно кто‑то натянул на себя костюм Кости.

Кто‑то больной на всю голову.

– К маме она собралась, падлюка! Вот тебе мама, вот! – Человек, похожий на мужа их подруги, несколько раз сильно ударил окровавленный сверток кулаком. Только сейчас Настя заметила на предплечьях и майке Кости алые разводы. И, что самое ужасное…

То, что лежало у него в багажнике, сваленное там, как мешок картошки, – оно никак не отреагировало на яростные удары. Там, под полиэтиленом, чавкало и хлюпало, но это не были звуки чего‑то живого.