Беспокойные

«Звонит “пкуилкинсоны”» – объявило оно. Появилось другое окно с сообщением: «Дэниэл, ты там?»

Окно пульсировало и светилось. Он закрыл дверь, приглушив вечеринку, потом вернулся, сел на кровать и щелкнул. Появились лица Кэй и Питера, щурившиеся в экран. Они были в кабинете в Риджборо. Он узнал книжные шкафы, синие обои, дипломы и награды в рамочках.

– Дэниэл? – сказала Кэй.

– Ты где? – спросил Питер.

– В Фучжоу. В Китае.

Они перебивали друг друга. В трансляции была секундная задержка, так что Дэниэл видел, как двигаются их губы, и только потом слышал голоса, и их движения слегка сбоили, за лицами следовали пиксельные цветные пятна. Он услышал, как Кэй переспросила: «Китай?», а Питер сказал: «С днем рождения».

Дэниэл кричал в экран. Его английский казался узловатым, необычным.

– Я живу с мамой – родной мамой. Я в порядке, работаю. Преподаю английский. Не играю в карты. Теперь у меня отличный китайский – в смысле, он вернулся.

Лицо Кэй было таким, будто она на грани срыва.

– Мы хотели пожелать своему сыну счастливого дня рождения, – сказала она.

Дэниэл почувствовал, как у него увлажнились глаза.

– Который у вас час? – спросил Питер.

– Восемь вечера. – Дэниэл слышал музыку из соседней комнаты. Ему хотелось остаться и поговорить, но не хотелось и пропускать веселье. – Мне тут закатили вечеринку. Как вы поживаете?

Кэй сказала, что недавно столкнулась с Коди в «Фуд Лайоне». Питер сказал, что смотрел на YouTube концерт Тома Петти 1980-го. Дэниэл рассказал, что он любимый учитель в «Ворлд Топ Инглиш».

– Может, ты нашел свое призвание, – ответил Питер.

– Ты вернешься домой? В Америку? – спросила Кэй.

– Не знаю.

– Ты же знаешь, тебе всегда здесь рады, – добавила Кэй.

– Рождество на носу, – сказал Питер.

Дэниэл сглотнул комок.

– Посмотрим.

Он услышал снаружи шаги.

– Деминь? – позвала из коридора мать. – Ты где?

– Минутку, – сказал он по-фучжоуски. Но дверь открылась, и в комнату влились свет и голоса, и уже было поздно прерывать звонок. Он обернулся и увидел в дверях мать.

– Торт готов, – сказала она. На глазах Питера и Кэй она подобрала анкету для визы, упавшую на кровать. – Ты еще не заполнил?

Она посмотрела ему через плечо на компьютер, и Дэниэл увидел ее лицо на маленьком экранчике, показывавшем то, что видели у себя Питер и Кэй. Его лицо и ее лицо рядом, глядящие в камеру вместе. Он увидел, как выражение Питера сменилось от замешательства к узнаванию. Губы Кэй сперва чуть застыли, потом она спохватилась и улыбнулась.

– Кэй, Питер? Это моя мать, Полли.

– Привет, – сказала его мать по-английски.

– Очень рады познакомиться, Полли, – сказала Кэй, поджимая губы.

Ему показалось, он заметил в ее словах медлительность, которой не было раньше. Все втроем разглядывали друг друга, пока Дэниэл пытался придумать, что сказать.

– Вы правда похожи, – сказал Питер. – Я это вижу.

– Спасибо, что заботитесь о Дэниэле, – сказала Кэй. – Он наверняка наслаждается жизнью в Китае.

Его мать кивнула, не сводя глаз с экрана, и Дэниэл заметил, что она стиснула зубы. Ему хотелось ее защитить, но от чего? Когда она рассказала об Ардсливиле, он вспомнил, что говорил Леон: что в ней что-то сломалось.

Он не мог точно сказать, то ли она не понимает Кэй и Питера, то ли ей не хватает слов на английском, то ли она не знает, что ответить, – но ему хотелось, чтобы она ответила, что угодно, чтобы она была такой же громкой, требовательной и всезнающей, как обычно. Ему было неприятно видеть ее так, как наверняка видят Питер и Кэй: безмолвная китаянка с сильным акцентом. Его злили их напряженные улыбки.

– Мне пора вернуться на праздник, – сказал он по-английски.

– Ладно, – сказала Кэй. – Мы скоро еще поговорим, Дэниэл.

– И может, увидимся на Рождество, – сказал Питер. – Может, поможем тебе оплатить билет.

Мать наклонилась, загородив его лицо на экране, и сказала по-английски:

– Его зовут Деминь, а не Дэниэл.

Дэниэл чуть не рассмеялся; пришлось прикусить язык. Но тут у Кэй пропала улыбка, и он ощутил потребность извиниться перед ней и Питером. Или извиниться он должен перед матерью?

Он попрощался и вышел из мессенджера. В комнате уже ждали с тортом друзья, и мать зажгла свечи, и он их задул, потом поднял взгляд и увидел Леона и Ёна, Эдди и Тэмми, Шуан и Йимей. Их аплодисменты звучали переливающимся желтым цветом, а голос матери, назвавшей его по имени – «Деминь!», – самым теплым золотом.

Он собрал тарелки и ложки, пустые бутылки из-под «Циндао»; завязал мусорные мешки; пропылесосил крошки с ковра; подмел на кухне. Если чем-то заняться, то он отведет вопросы матери о Питере и Кэй.

Ему не хотелось в Карлоу. Не хотелось представлять доклад на Конференции преподавателей английского языка. Питер и Кэй его поддерживали – по-своему, – тогда почему он на них злился? Но не мог Дэниэл подвести и мать, потому что, пока он играл с Роландом в компьютерные игры и слушал Хендрикса, она сидела в тюремном лагере. Ей до сих пор снятся кошмары. По самой меньшей мере он не хотел ее огорчать.