Бесконечная одержимость (ЛП)

— Все шло по плану, — спокойно говорю я. — Я танцевал с Сабриной, когда увидел, что пришли твои люди. Она была очень восприимчива ко мне, пока мы танцевали. — Это не так, но ни он, ни Лев никак не могли этого знать. — Я подумал, что мне не составит труда убедить ее ускользнуть со мной. Твои люди, как и планировалось, последовали бы за ней и присоединились к тем, кто ждал в задней комнате. Но не успел я предложить ей пойти куда-нибудь в более уединенное место, как появился мужчина и напал на меня. Видимо, ее парень.

Позади меня Лев издает ехидный звук, и я слегка поворачиваюсь, изогнув бровь.

— Мне очень жаль, — холодно говорю я. — Ты думаешь, это был кто-то другой?

— Мы не получили никаких сведений о том, что у Сабрины был парень или какие-либо контакты с мужчинами помимо ее отца. Не должно было быть никого, о ком стоило бы беспокоиться. — Голос Льва ровный, заученный.

— Потому что я уверен, что если бы у девственной дочери Юрия Петрова был парень, она бы дала об этом знать так, чтобы об этом узнал кто-то еще, — язвительно огрызаюсь я.

— Вот. — Дмитрий оборачивается, его рука крепко сжимает стакан с водкой. — Это первая проблема. Если у девушки Петрова был парень, мы должны были об этом знать. — Его взгляд устремлен на Льва, и впервые с тех пор, как все произошло, я чувствую, как с моих плеч спадает напряжение. По крайней мере, не я один сегодня несу на себе тяжесть гнева Дмитрия. Похоже, он сердится и на Льва. — Если она не девственница, это сильно снижает ее ценность.

— Но не настолько, чтобы не похитить ее. — Тон Льва холодный, совершенно незатронутый. — Иван, ты осознавал свою роль в этом. Ты вообще к ней присматривался? Нашел ли ты какие-нибудь признаки наличия у нее парня?

— Это не входило в мои обязанности. Я не имею никакого отношения к торговле людьми. — Я пожимаю плечами. — Ты сказал мне появиться в качестве ее спутника, дал понять, что у меня нет другого выбора. И я это сделал. Меня не предупредили, что я должен заранее делать домашнее задание.

Лев двигается так быстро, что я не успеваю заметить удара. В одно мгновение я ловко отбиваюсь от него, а в следующее — уже лежу на полу, кашляя, когда его кулак в бок на секунду выбивает из меня воздух.

— Отвечай с уважением, — рычит он, хватая меня за плечо и рывком поднимая на ноги, пока я снова кашляю.

— Ответ тот же, — бормочу я. — Я не знал, что должен был делать что-то большее, чем просто появиться и играть роль спутника Сабрины.

— Эта работа принадлежала Льву, — категорично заявляет Дмитрий. — Если у нее был парень, мы должны были об этом знать. Но теперь я задаю вопрос: какого хрена ты позволил ей уйти с ним?

Его голос ледяной. Я не удивлен, что он знает подробности. Я уже предположил, что кто-то ввел его в курс дела до того, как мы приехали сюда.

— Что бы ты хотел, чтобы я сделал? — Спрашиваю я. — Устроил сцену посреди торжества? Разве не поэтому твои люди отступили, потому что это именно то, чего нам не нужно было делать?

Еще один удар от Льва, его кулак впивается мне в ребра. Этот удар я предвижу, но это не меняет ни боли, ни того, как он вытесняет воздух из моих легких.

— Обращайся к своему пахану с уважением! — Рычит Лев, и я с усилием выпрямляюсь, не обращая внимания на пульсирующую боль в ребрах.

— Он также мой отец. — Я сосредоточил все свое внимание на Дмитрии, потому что, в конце концов, то, что он чувствует по этому поводу, — вот что действительно важно. Во что он верит. Лев может сколько угодно бить и унижать меня, но Дмитрий — тот, кто держит ключи от моей жизни и смерти. Именно его мне нужно убедить, когда речь идет о моем участии во всем этом. — Я сделал свою работу, отец. — Говорю я ему категорично. — Я сделал именно то, что от меня требовалось. Я полагал, что мы отпустим ее до того, как она устроит сцену, которая может пролить нежелательный свет на то, что вы здесь делаете, поэтому я так и поступил. Мне жаль, если это было неправильное решение.

Конечно, я не сожалею. Совсем нет. Но я говорю так, будто сожалею, настолько, что мне кажется, что моя игра принесет свои плоды. Что отец поверит мне.

Он опрокидывает в себя последнюю порцию водки и отставляет в сторону граненый хрустальный стакан, подтягивая рукава рубашки.

— Как бы то ни было, — жестко говорит он, — именно ты возьмешь на себя ответственность за это, Иван. Я возложил на тебя важную роль. Я доверил тебе свою месть. Приз, которым я очень дорожил. И теперь я вижу, что был не прав.

Дмитрий подходит ко мне в нескольких сантиметрах от моего лица, и его улыбка абсолютно холодна, в ней нет ни капли тепла.

— Ты мой сын, Иван, поэтому я отнесусь к твоей неудаче более благосклонно, чем если бы ты был всего лишь одним из моих людей. Но тем не менее это неудача. — Он кивает Льву: — Держи его, сынок.

Я едва успеваю почувствовать облегчение от того, что отец хотя бы не подозревает меня в чем-то худшем, чем простое поражение, как чувствую твердый хруст его кулака, соприкасающегося с костями моего лица.