Бесконечная борьба

- Дода считает, что в древний период истории, когда мы еще не были полноценными людьми, только немногие так называемые праведники могли обходиться без полового акта. По-видимому, то что сделали с нами нунулийцы, привело к развитию у всех людей такого же праведного - я полагаю, что это слово соответствует понятию "философский" чувства. Поэтому нам и удалось совершить переход от человекозверя к истинному человеку.

Когда он закончил эту тираду, ему пришла в голову еще одна мысль.

- Скажи-ка, у тебя точно такие же половые органы, как у самок человекозверей? - спросил он.

- Досконально сравнивать мне не приходилось, ответила Соодлил. - Но, насколько я смогла заметить, внешне все довольно похоже.

- В свое время я постарался детально обследовать нескольких самок, - сказал Модьюн, - так что теперь могу сделать совершенно точное заключение.

- Вот и отлично, - отозвалась она.

- Действительно, очень похоже, - сообщил он через несколько минут. - Есть только одно отличие, - у самок животных я наблюдал обильные выделения, а у тебя их почему-то не видно.

- Я тоже кое-что заметила, - сказала Соодлил. - Твой орган не становится твердым, как у тех самцов, за которыми мы наблюдали. Помнишь?

- Возможно, эти признаки проявляются в процессе деятельности, предположил Модьюн. - Давай-ка лучше приступим.

Но попытка секса, которую предпринял Модьюн, очень скоро завела их в тупик. Они катались по постели, то и дело вздрагивая и поеживаясь - соприкосновение обнаженных тел пугало их, и только любопытство придавало решимость. Наконец, они отодвинулись друг от друга в полном недоумении.

Модьюн заметил:

- По-моему, те звери были как-то по-особому возбуждены. И еще я чувствовал неприятный запах. Я не замечаю у нас с тобой подобного возбуждения. Что же касается запаха, то, как всегда, умеренно пахнет потом.

- Когда ты прижимал свои губы к моим, - сказала девушка, - у тебя выделялась слюна. Она попадала мне в рот, и это было на редкость неприятно.

- Просто я подумал, что было бы совсем странно прижимать один сухой рот к другому, - попытался оправдаться Модьюн.

Соодлил не ответила. Она села на край постели, спустив загорелые ноги, и начала одеваться.

Через минуту на ней уже снова были брюки и блузка. Нагнувшись, чтобы надеть туфли, она сказала:

- Поскольку мы управились гораздо быстрее, чем я предполагала, я выйду погулять. А ты что будешь делать?

- Просто полежу с закрытыми глазами, - ответил Модьюн.

Он еще не закончил фразу, как девушка уже была за дверью. Только звук удаляющихся шагов по толстому ковру. Потом хлопнула входная дверь.

Прошло несколько часов.

Когда стемнело, Модьюн оделся, пошел на кухню и поел. Потом, слегка удивленный отсутствием Соодлил, вышел из дома и поискал ее. Он осмотрел подъездную аллею, которая, извиваясь, уходила в сторону города. Оттуда, где он стоял, дорожка была видна не вся, но фонари уже горели и он смог убедиться, что нигде в поле его зрения девушки нет.

Он вспомнил, что она не хотела есть в общественной столовой, и подумал: "Скоро проголодается и объявится".

Потом вернулся в дом и прилег. Он уже привык к этому за время своего заключения. Еще несколько часов - и настанет время сна.

Соодлил все еще не было.

"Ну-ну," - подумал Модьюн. Но он не сердился. Вероятно, в отличие от него, девушка захотела в первый же день получше познакомиться с городом. Ему вспомнилась ее потребность постоянно двигаться. Вероятно, эта потребность продолжает руководить ее поступками.

Он разделся, лег в постель, уснул.

А после полуночи, в самое глухое время, произошел взрыв.

ГЛАВА 12

В последнюю долю секунды перед катастрофой все люди за барьером непроизвольно включились в единую мысленную связь, пытаясь понять, что происходит. К несчастью, Модьюн тоже оказался участником этого тесного мысленного контакта.

Все со скоростью мысли осознали угрозу и две возможности выбора - сопротивление или пассивное непротиводействие. И случилось невероятное - готового ответа не было ни у кого, кроме Модьюна.

Его принцип безропотного подчинения законам человекогиен и нунулийцев оказался единственной определенной мыслью. И в роковую долю секунды, когда еще можно было что-то предпринять, его твердая решимость сделала свое дело - ни у кого так и не возникло естественной реакции, которая могла бы проявиться при иных обстоятельствах.

Какой была бы эта естественная реакция, теперь уже никто не узнает.Мгновение, когда что-то еще можно было изменить, налетело со сверхъестественной скоростью реакции Илема - и кануло в вечность.

Последний миг перед концом был окрашен слабым отблеском мысли - как будто все посылали друг другу последнее прости.

Потом все исчезло...

Модьюн подскочил на постели...

- Господи помилуй, - прошептал он.

Но у тому времени, когда он произнес эти слова, миновали уже миллионы долей секунды.