Беру свои слова обратно

Если молодой, только что выпущенный желторотый лейтенант принимает взвод, то обязан прежде всего узнать, сколько под его командованием будет солдат и сержантов, за сколько танков, пулеметов и автоматов он лично отвечает.

Если старшина принимает роту, то обязан совершенно четко знать, сколько у него в роте пар сапог, сколько одеял, портянок и шинелей.

Если буфетчица принимает хозяйство, то знать ей положено, сколько у нее в кассе денег и сколько ящиков водки на складе.

В начале 1941 года Жуков принял Генеральный штаб. Он должен был потребовать от предшественника генерала армии Мерецкова краткий отчет — на одну страницу: людей в Красной Армии столько-то, дивизий, корпусов, армий — столько-то. В их составе: танков, пушек, гаубиц... На складах и хранилищах: снарядов, патронов, пулеметов, винтовок...

И тут же обзвонить всех командующих округами: сколько у тебя в СибВО самолетов? А у тебя в СКВО сколько танков?

Допустим, что Мерецков не сумел назвать точных цифр, в этом случае Жуков должен был тут же написать рапорт Сталину: с Мерецкова надо срочно содрать генеральские лампасы и отправить рядовым в дисбат. Или, допустим, Мерецков доложил цифирь, но она не совпадает с тем, что сообщили из военных округов. Но и в этом случае надо было звонить во все колокола, срочно формировать комиссии для обследования ведения дел в центре и на местах.

Но никаких следов жуковской активности в этом направлении никто никогда не находил.

Одно из двух:

— либо при передаче дел генерал армии Мерецков сообщил генералу армии Жукову количество танков, самолетов, артиллерии, дивизий и прочего, а Жуков все это тут же забыл;

— либо, принимая дела, Жуков просто не интересовался количеством танков, самолетов и дивизий.

Вот вам и вся разгадка катастрофы 1941 года. Начальник Генерального штаба РККА генерал армии Жуков должен был планировать боевые действия 24 тысяч танков и 21 тысячи самолетов, но он об их существовании просто по-человечески забыл. Поэтому он планировал действия 500-900 самолетов и 300-600 танков. А все остальное попросту выпало из поля его гениального зрения и планами было не охвачено.

И еще одно противоречие. Жуков и все остальные коммунистические стратеги сообщают: мы внезапный удар по Германии не готовили. Мы ждали, когда Гитлер ударит первым, сожжет наши самолеты и танки, опрокинет аэродромы, передавит командные пункты, захватит стратегические запасы, а уж после этого мы намеревались быстренько выбить его с нашей земли и тут же перенести боевые действия на вражескую территорию.

Товарищи дорогие, если у противника превосходство в танках и самолетах в «5-6 и более раз», если к тому же наши самолеты на 75-80 процентов устаревшие, то после первого внезапного удара ситуация усугубится и превосходство противника станет воистину подавляющим. Не кажется ли вам, что только дебил мог при таком раскладе планировать краткосрочные оборонительные бои с немедленным переносом боевых действий на территорию противника?

И еще: как назвать ту неблагодарную свинью, которой народ, доведенный до людоедства и трупоедства, дал под командование 24 000 танков, в том числе тысячи лучших в мире, а он даже не удосужился поинтересоваться, сколько же их было? И какая, простите, ценность мемуаров начальника Генерального штаба, который или полный дурак, или дурака из себя корчит?

Теперь вспомним заявления Жукова о том, что перед войной Сталин не интересовался делами Генерального штаба. Великий стратег Жуков якобы хотел доложить о состоянии войск, но такой возможности не представилось.

Давайте этому поверим. Но спросим: а мог ли Жуков доложить о состоянии Красной Армии, если не представлял даже приблизительно ни количество дивизий, ни число танков, самолетов и орудий в Красной Армии?

Не знаю про Сталина, а вот Жуков явно делами Генерального штаба не интересовался.

А медные трубы ревут все громче: «Будучи начальником Генерального штаба, он совершенно правильно оценивал армии врагов и состояние своих войск» (Маршал Советского Союза Д.Т. Язов. «Красная звезда», 20 апреля 2004 г.). Уж куда правильнее.

Альтернатива вот какая: или нас так и будут во всем мире считать полными идиотами (а Жукова гением), или книгу Жукова мы все-таки прочитаем и выявим в ней некоторые, мягко говоря, неточности.

Вот мнение Константина Симонова. Он говорит обо всех наших мемуаристах, в первую очередь о Жукове: «Многие из них привыкли, что пишут за них, что они только подписывают то, что им предлагают, а предлагают им то, что требуется, то, что надо. Ни цены слова они не знают, ни ответственности за написанное слово» («Знамя». 1997. No 2. С. 188).

За эти слова можно простить Симонову все его грехи.

Глава 21 Про Куликова и Павлова