Беру свои слова обратно

Один критик — о «Ледоколе»: это на уровне анекдота. Спорить не буду. Но почему критики молчат, читая сочинения величайшего полководца ХХ века? Рассказы про две бригады — это на каком уровне?

С дивизиями — та же ситуация. В стране были развернуты за один год 61 танковая и 79 авиационных дивизий, но гений об этом слыхом не слыхивал. Как он мог планировать действия танковых и авиационных дивизий, если не знал, что они существуют?

Но вот завершилась война. Вот стратег засел за мемуары. Если на войне он совершенно не представлял себе боевую мощь Красной Армии, то надо было хоть после войны пробел заполнить. К середине 60-х годов ХХ века было выпущено достаточно книг и о танковых войсках, и об авиации, о стратегии и тактике. Открываешь книгу об артиллерии, а в ней обязательно описаны все десять противотанковых бригад, которые были созданы в западных районах страны до германского вторжения. Если бы Жуков или его многочисленные помощники раскрыли хотя бы одну книгу про артиллерию, то тут же убедились бы, что в одной только артиллерии бригад было не две, а больше. А раскрыли бы книгу про ПВО, то прочитали бы про 6 бригад и 20 бригадных районов...

Мемуары Жукова подперли заклинаниями: «Георгий Константинович исключительно ответственно подходил к работе над своими мемуарами. Были перевернуты горы архивных документов, состоялись беседы со многими бывшими подчиненными, сотни раз выверялись цифры, факты» («Красная звезда», 12 января 1989 г.). Тот, кто мемуаров не читал, кто не знаком с продукцией Агитпропа о войне, тот этим заклинаниям может поверить. Но надо просто полистать официальную коммунистическую макулатуру о войне и сравнить с мемуарами стратегического гения. Из этого сравнения следует только один вывод: никто никаких цифр и фактов не проверял и архивов не использовал. Жуков и братия лепили «самую правдивую книгу о войне» от фонаря, бессовестно переписывая факты и цифры из книг столь же безграмотных и безответственных сочинителей. С познавательной точки зрения мемуары Жукова — это военно-исторический Чернобыль. Опыт войны в Советском Союзе, а теперь в России не изучался никак. Маршалы Советского Союза Куркоткин, Куликов, Язов — случайные люди в армии. Весь их интерес заключался в том, чтобы в казармах был порядок, чтобы кровати были заправлены образцово, чтобы табуретки блестели свежей краской, чтобы стенные газеты отражали генеральный курс родной партии. Но их военные знания каждый может оценивать самостоятельно. Как можно изучать опыт войны, как можно извлечь уроки из ошибок и просчетов, если наши стратеги не имеют даже приблизительного понятия о численности войск, о количестве боевой техники? Наши маршалы хвалят книгу, авторы которой не имели ни малейшего представления о Красной Армии. Ясно, что уровень военных знаний Куркоткина, Язова, Лосика, Куликова и прочих — на уровне Жукова. А может быть, и еще ниже.

— 7 -

Когда мы говорим о том, чего в мемуарах нет, надо справедливости ради отметить, что в них есть. После смерти Сталина, дорвавшись до власти, Жуков стремился подчинить Вооруженные Силы лично себе. Для этого армию следовало вырвать из-под контроля партии и компетентных органов. Этим Жуков и занимался. Политработникам от него жизни не было. На этом стратег и погорел. Свидетельствует генерал-лейтенант Н.Г. Павленко: «Жуков не отрицал ошибок, которые совершил, находясь на посту министра обороны. Особенно переживал за те, которые были связаны с недооценкой роли армейских партийных организаций и явными перекосами в дисциплинарной практике» (ВИЖ. 1988. No 12. С. 34). Жукова прогнали с вершин. И он тут же перековался. Вся его книга — гимн политработникам. В каждом эпизоде присутствует мудрый комиссар или замполит, который дельным советом и личным примером ведет батальоны от победы к победе.

Но вернемся к тому, чего нет.

Итак, первое, что должно было быть в мемуарах честного начальника Генерального штаба, — карта обстановки. Ее не оказалось. Вернее, оказалось нечто такое, что должно заполнить звенящую пустоту. Эта работа была не выполнена, а обозначена.

Второе, что должно быть в таких мемуарах, — соотношение сил: у противника столько-то танков, столько-то самолетов, а у меня столько-то.

Третье — замыслы и планы: на что мы рассчитывали, что из этого вышло, кто виноват.

Все остальное — не важно.

К замыслам и планам мы вернемся в третьей книге, а сейчас — о соотношении сил. В изложении этого вопроса Жуков использовал метод уличных проходимцев, мошенников самого низшего звена, у которых на месте совести — кленовый лист, узорчатый и широкий, как на канадском флаге.

Мемуары Жукова испытания арифметикой не выдерживают.

Количество германских танков и самолетов Жуков сообщил дважды: «В составе групп армий „Север“, „Центр“ и „Юг“ противник ввел в действие 3712 танков и штурмовых орудий. Сухопутные войска поддерживались 4950 боевыми самолетами». Это страница 263. На странице 411 Жуков повторил цифры: 3712 танков и 4950 самолетов.