Бернадот

Среди тех, кто настаивал на вводе правительственных войск в город, был и торговец шёлком 63-летний Франсуа Клари, отец 13 детей, включая очаровательную девочку по имени Дезире. Спустя много лет она напишет, что «однажды в наш дом в Марселе зашёл солдат и предъявил реквизиционный лист. Мой отец, не желавший, чтоб какой-то солдат нарушал его покой, вежливо отослал его обратно к полковнику с письмом, в котором попросил прислать ему вместо солдата офицера. Солдат оказался Бер- надотом, который потом женился на мне и стал королём»13.

Некоторое время спустя ситуация в Марселе изменилась, революционеры стали брать верх, гражданскую армию разогнали и вместо неё в 1790 году образовали Национальную гвардию, которая выступала теперь на стороне народа. В этот переходный и смутный период двоевластия трения продолжались в основном между жителями Марселя и правительственными войсками, в числе которых был полк Рояль Марин.

Узнав о таком столкновении своих солдат с Национальной гвардией, полковник д’Амбер, отправившийся с инспекционной поездкой в О-де-Прованс, возвратился в Марсель. На въезде в город его остановил патруль из двух часовых: один из них был его подчинённым, а другой — из национальной гвардии. Последний потребовал от полковника предъявить пропуск. Д’Амбер якобы повёл себя весьма высокомерно и, отпустив несколько оскорбительных в адрес Национальной гвардии слов типа «подлая чернь!», ответил, что пропуск ему не требуется, поскольку все в городе знали, кто он такой. Гвардеец заспорил, но в дело вмешались солдаты из полка Рояль Марин и быстро решили спор в пользу своего начальника.

Между тем оскорблённый национальный гвардеец поднял шум, уличил полковника в злонамеренности и поднял на ноги своих товарищей. Дело грозило кровавым столкновением. Бернадот, уговорив полковника пока не выходить из своего номера в отеле, отправился улаживать дело к городским властям. Однако маркиз д’Амбер, не дожидаясь возвращения адъютанта, выскочил на улицу и тоже пошёл «восстанавливать справедливость». По дороге его опознали люди из национальной гвардии, схватили и потащили к первому попавшемуся фонарному столбу, чтобы повесить. Вероятно, своё намерение гвардейцы бы выполнили, если бы неожиданно на их пути не появился Бернадот с несколькими солдатами. Им удалось отбить полковника, чтобы вместе пойти потом для окончательного выяснения отношений в мэрию. Гвардейцы между тем от них не отставали, выкрикивали угрозы и требовали головы д’Амбера. Тогда Бернадот вытащил саблю и сказал, что полковника они получат только после того, как переступят через его труп. Это отрезвляюще подействовало на гвардейцев, к тому же в это время на месте происшествия появился прокуратор коммуны, будущий жирондист Барбару (по другим данным, сенешаль Марселя Шомель), и общими усилиями полковник д’Амбер был спасён14.

— Господин адъютант, — обратился якобы Барбару к Берна- доту, — вы пойдёте далеко, и если обстоятельства для вас будут благоприятными, я предсказываю вам славное будущее.

Нет никакого сомнения в том, что в деле с полковником д’Амбером действиями Бернадота руководило чувство долга и присяги, но не последнюю роль, вероятно, сыграла и масонская солидарность. Как бы то ни было, слова марсельского прокуратора оказались пророческими. Обстоятельства для полкового адъютанта окажутся более чем благоприятными: революция распахнёт перед ним закрытые прежде двери и даст возможность занять высокие и ответственные должности в революционной армии. К этому времени — в июне 1790 года — якобинцы как раз настояли на ликвидации потомственного дворянства и отмене дворянских привилегий.