Берлинская флейта [Рассказы; повести]

Ф. Энгельс указывал, что труд начинается с изготовления простейших орудий. Сначала люди жили общинами и плоды труда делили между собой поровну, а потом появился класс бедных и класс богатых. Богатые присваивали плоды труда бедных и становились все богаче, а бедные — беднее. И это продолжалось до 1917 года. А в 1917 году бедные восстали против богатых и стали хозяевами плодов своего труда.

В нашей стране люди с радостью идут на работу. Труд в нашей стране является самым высокоорганизованным и продуктивным.

В нашей стране труд приносит настоящее удовлетворение и счастье. В нашей стране о человеке судят не по общественному положению и богатству, а по отношению к труду.

Труд в нашей стране не является самоцелью и средством наживы. В нашей стране бригадир передовой бригады совершенно добровольно переходит в бригаду отстающую, чтобы и ее вывести в передовые. При переходе из передовой бригады в отстающую бригадир теряет в зарплате, но он об этом не думает.

В нашей стране за станком часто можно увидеть седого мастера и юного ученика. Это седой мастер делится с юным учеником секретами своего мастерства. А в Америке мастер на производстве отгорожен от остальных специальными перегородками, чтобы никто не мог подсмотреть секреты его мастерства.

Люди в нашей стране могут после работы всей бригадой отправиться на стадион, в театр, на концерт. В нашей стране к людям труда могут приехать музыканты, артисты, поэты и прямо в цехе дать представление, прочитать стихи, сыграть Моцарта и Баха.

С теми же, кто не понимает значения труда или же видит в труде средство наживы, в нашей стране ведется беспощадная борьба.

В нашей стране все больше и больше стираются грани между трудом умственным и трудом физическим. И скоро они совсем сотрутся.

Наша страна сейчас строит материально-техническую базу коммунизма, и она ее построит.

Мы будем жить при коммунизме.

В коридоре меня вдруг остановил завуч и сказал, что я похож на человека, который держит фигу в кармане.

Я покраснел и насупился.

Позже вспомнил учительницу прежней, доинтернатовской школы, которая однажды, когда мне казалось, что меня все любят, вдруг сказала, что я люблю делать пакости исподтишка.

Гм.

Н-да.

Кольцо сжимается.

Выходной. Интернат пустеет. Пора домой. Долго ползет перекошенный автобус по разбитой дороге вверх. Вот и дом. Дядя вбивает в землю ржавую трубу, тетя консервирует овощи, кабан кричит.

С тачкой и бочкой в столовую РМЗ.

Чистка проса.

В. выбили зуб и подбили глаз.

Осенняя луна печально смотрит в его черный глаз.

Осенний ветер печально посвистывает в пазу выбитого зуба.

В садах за рекой тихо и пусто.

Умерла мать одноклассницы Д.

Шли за учительницей. Остановились у кривой калитки и забора из кольев, жести, проволоки и толя. Заднюю стену землянки подпирало бревно. Почти под крышу стояла крышка гроба. Кривые окошки были закрыты одеялами. Учительница вошла в землянку, мы остались во дворе. В воздухе блестела паутина. Клин перелетных птиц тянулся к морю. Вынесли гроб, понесли. Кладбище было близко. Музыки не было. Перед могилой гроб опустили на табуретки. Одноклассница припала к гробу. Гроб забили, опустили, закопали.

Мертвая мать одноклассницы по ночам заглядывает в окно.

Ангина.

Чистка уборной. Дядя черпает и наливает, я ношу и разливаю по огороду, тетя перекапывает. Дядя подсовывает мне под нос вонючий черпак. Такую же операцию он проделывает и с тетей. Это он шутит.

Т. вызывает волнение души.

Хор. Подготовка к смотру художественной самодеятельности гороно. «Марш коммунистических бригад». Запевает одноногий Н., мы дружно подхватываем, дирижирует запойный М. В.

А то вдруг как побежишь по длинному узкому переходу между учебным и спальным корпусами, так аж волосы дыбом.

Я изо всех сил добиваюсь похвалы.

Ради этого я готов на все.

Я страшусь услышать в свой адрес что-нибудь критическое.

Я лавирую, изворачиваюсь.

Всегда настороже.

Пресмыкаюсь.

Еще будут стоять теплые дни, а потом дожди и ветры обнажат кусты и деревья.

Когда по радио начинается трансляция симфонической музыки, дядя либо выдергивает вилку из розетки, либо дает газовый залп.

Он называет их смычкодерами.

Осенний ветер печально шелестит обезглавленными подсолнухами за оврагом.

Тяжелая птица взмывает из мокрой посадки и тут же садится на мокрое поле.

Ей захотелось на чердак. Мы поднялись. Под ногами трещал мелкий шлак, темнели пятна прошлогодних экскрементов. Она подошла к слуховому окошку. Прощальные лучи солнца золотили ее прическу. Моя рука потянулась к ней, но так и повисла в воздухе.

Она живет в центре города. Из окна ее коммунальной квартиры видна городская тюрьма.

Тая, Тая,
Таю я,
Таю я и умираю.

Ветреный день. По улице движется бричка. В бричке сидит цыган. Он продает известь. Известь прикрыта брезентом. Ветер выдувает известь из-под брезента и несет по улице.

Жар, озноб, кашель.

Дядя роет новый погреб.

Лопата не идет в твердую глину.

Пила вязнет в твердом бревне, вибрирует, швыряет в сторону.