Беркут (Щегол-3)

Я тоже смотрел. То сквозь лобовое стекло, то на экран ИРЦ, на который выводилось как-то уж очень много незнакомой информации. И тихо дурел: не такая уж и большая, в общем-то, «игрушка» фантастически легко разогналась до двухсот тридцати километров в час и… взлетела в воздух! Как выяснилось уже после приводнения, подпрыгнув на волне, оставленной каким-то другим плавсредством. Адреналина мы хватанули… много. Но прибалдели. И Дайна, оценив радость, вложенную в восторженный вопль, продолжила сводить нас с ума — скинула скорость, вернулась к тому же «усу» и прыгнула снова. А затем «дала по тормозам» и закрутила «Шторм» в последовательности воистину безумных виражей, прыжков и подъемов на попа! Если бы не шеститочечные ремни безопасности, притянувшие наши тушки к креслам, то повылетали бы за борт к чертовой матери. Да и так задолбались держать головы, мотавшиеся из стороны в сторону из-за сумасшедших перегрузок. Впрочем, девчата были в восторге — орали от восторга до тех пор, пока могли, а после того, как сорвали голос, требовали продолжать хриплым шепотом.

Мне, в общем-то, тоже понравилось. Но наслаждаться этим безумием я стал далеко не сразу, ибо первые секунд сорок-пятьдесят чувствовал себя в «миксере» одного из самых ненавистных тренировочных полигонов кафедры пилотирования малых космических кораблей родной АПД и подсознательно ждал начала тренировки. Ну или, как считали мы, курсанты, издевательств инструкторов-садистов. Но БИУС палку так и не перегнул, так что в какой-то момент я все-таки расслабился, полностью выключил голову и потерялся в буйном наслаждении. Вот и обломался. В тот самый момент, когда «Шторм», выйдя из очередного виража, вдруг навелся на далекое многоцветное марево ночного освещения Лукоморья и начал плавно разгоняться.

Да, вдумавшись в объяснение, прозвучавшее в гарнитуре, согласился с мнением Дайны дать отдохнуть шеям девчонок. Но только разумом. А душа требовала продолжения. Тем не менее, похвалил Иришку в правильном ключе:

— Умничка: шея устала даже у меня. А значит, ваши уже на последнем издыхании…

— Ага! — хрипло подтвердила Оля. — Еще пара-тройка столь же безумных виражей — и мы бы точно заработали по серьезному растяжению. Или вообще травмировались! А оно нам надо?

— Не надо… — нехотя признала Уфимцева и закашлялась. Потом кое-как разблокировала замок ремней безопасности, посмотрела на свои трясущиеся руки, изумленно хмыкнула и… ушла в коротенький рывок. А после того, как «возникла» возле Куклы, обняла ее за шею и звонко чмокнула в щеку: — Ириш, ты — талант! Но я люблю тебя не за это…

Глава 23

12 марта 2513 по ЕГК.

…Последнюю завуалированную попытку уговорить нас отложить рейд на потом Максаков предпринял на въезде в Стрежевой. В этот раз использовал абсолютно новый аргумент: напомнил, что весна — это время таяния снега, а месить подтаявший снег сутками напролет чрезвычайно утомительно. Мы с Олей пропустили пассаж парня, еще не смирившегося с решением Уфимцевой ограничиться обычной дружбой, мимо ушей. А Света насмешливо фыркнула:

— Паш, мы, вроде как, договорились…

— Я просто беспокоюсь о всей вашей команде!

— Не с чего: мы идем в Пятно не в первый раз, знаем, что нас в нем ждет, и готовы к трудностям. Причем как морально, так и физически. Далее, мы, в отличие от тебя, сфокусированы на развитии Дара, соответственно, собрались отнюдь не на прогулку. И перенести этот рейд не получится: с двадцать пятого марта Игнат начнет вкладываться в новый проект тут, в Большом Мире, и на какое-то время будет вынужден забыть о Пятне. А они с Олей, если ты еще не забыл, являются Поставщиками Искр Двора Его Императорского Величества, но не ходили на промысел почти месяц. И последнее: как я уже говорила, мне это надо, Паш. Поэтому каждая твоя попытка отговорить от рейда вызывает все более и более сильное неприятие. А конкретно эта уже заставила пожалеть, что позволила тебе нас проводить.

— Прости… — виновато буркнул он и затих. Но в маневрах его «Бурана», висящего на хвосте у моего «Порыва», появилась излишняя резкость. Но это было понятно и… пробудило мою паранойю. Так что я ускорил восприятие просветлением и стал уделять контролю за дистанцией значительно больше внимания.