БереZOVский, разобранный по буквам

Бесспорно, сейчас пьют не так, как в советские времена: все-таки почти все за рулем, и это — как следствие — роняет общую профессиональную планку. Я пришел в свою репортерскую альма-матер «МК» в 1985 году, в разгар горбачевской антиалкогольной компании. Единственный вопрос, который при собеседовании мне задал главред Павел Гусев: «Пьешь?»

Не помню, что именно я тогда соврал, но не забыть мне летящую пишущую машинку, которую тем же вечером видел в кабинете своего экс-сокурсника Петра Спектора, нынешнего шеф-редактора газеты, а тогда рядового сотрудника спортивного отдела. Многокилограммовая «Ятрань» была запущена в воздух могучей дланью журналистки, которая метила в коллегу и по совместительству супруга (впоследствии, кстати, возглавившего довольно популярное издание). О чем тогда полемизировали — не суть. А вот пили в тот день портвейн «777». Однако запивали «Жигулевским». Что было ошибкой. Кстати, насчет спортивных журналистов. Эти хмельны всегда. Почему так — неведомо, но факт.

Для российского неосоциума гиперболизированный образ непросыхающего русского журналюги сбетонировал Константин Хабенский в дебютной ленте Филиппа Янковского «В движении» (2002), где употребление спиртного гламуризировано беспредельно.

Такие вот дела. Но на самом деле военные & пожарные водку чтут основательней, и сакраментальное пьянство журналистов все же мифологизировано. Я лично знаком с несколькими не злоупотребляющими коллегами. Не знаю, насколько репрезентативны мои наблюдения, но полагаю, что 10–12 процентов представителей нашего цеха не бухают. Более того, друзья уверяли меня, что некоторые из трезвенников очень даже неплохи в профессиональном аспекте. И якобы даже способны одаривать потребителя радостью печатного слова, почти как настоящие репортеры. Информация непроверенная, но недостоверной окрестить ее все же не решусь.

Замечу, между прочим, что сам «Алена Лыбченко» являет собой хрестоматийный образец представителя ремесла: во время Евразийского медиафорума 2007 года он отличился тем, что, надегустировав содержимого мини-бара долларов на пятьсот, доблестно покинул гостиницу с категорическим отказом платить, о чем потом горько плакались организаторы мероприятия. А знаменитый Ъ-карикатурист Андрей Бильжо, генерировавший «Петровича» и эмигрировавший в «Известия» после антиалкогольных репрессий, сочинил там свою первую колонку именно про прощальную попойку с коллегами.

Знай наших.

Что значит, зачем вы водку пьете? Была бы твердая, грызли бы.

2000. От «загогулины» к «загогулине»

Валентин Юмашев сочинил очередную книгу Ельцина. Содержанию «Президентского марафона», по мнению Николаю Гульбинского, более всего уместно предпослать строки Федора Тютчева.

«Не Богу ты служил и не России,

Служил лишь суете своей.»

«Прямо какая-то гофманиада, как говаривали в советских литературных кругах в 20-е годы. Когда-то Ельцин утверждал, что не пьет вообще и пьяных не выносит. Так, разве что бутылочку чешского пива после сауны. Теперь признает, что случалось. „В какой-то момент, — пишет Ельцин, — я почувствовал, что алкоголь действительно средство, которое быстро снимает стресс“. Жаль, что не уточняет, в какой именно момент он сделал это открытие.

Впрочем, никогда особенно не понимал, чем вызван столь интенсивный интерес широкой публики к этой проблеме. Как говорится, пьян да умен — два угодья в нем. Уинстон Черчилль неизменно начинал свой день с рюмки коньяку, говорят, армянский коньяк любил. Ну и что? Политика его была тверда, последовательна и неуклонна. А вот у „трезвенника“ Ельцина — сплошные „загогулины“.

В своих мемуарах он настолько упоен всеми этими „сильными ходами“, „рокировочками“ и „загогулинами“, что порой создается впечатление, что само существование страны России с ее докучливыми проблемами — для него лишь досадная помеха, на которую приходится отвлекаться от сверхинтенсивного, порой просто всесокрушающего интриганства.

Вот идет обсуждение кандидатуры главы правительства. „Итак, решено, — пишет Ельцин. — Вношу кандидатуру Степашина. Но мне нравится, как я завернул интригу с Аксененко. Этакая загогулина! Думцы ждут именно его, готовятся к бою. Аяв этот момент дам им другую кандидатуру“.

Сильно, ничего не скажешь. Вот только чем Степашин лучше Аксененко? А может быть, оба — люди достойные, но есть некто третий — еще достойнее поста премьера? Но этого автор не поясняет. Напряжение нарастает с каждым часом. Госдума и вся страна с замиранием сердца ждут судьбоносного решения президента.

„Вызываю главу Администрации Александра Волошина, — продолжает мемуарист. — Он идет писать представление, а я нажимаю кнопку Геннадия Селезнева, спикера Думы. Произнес длинную вводную фразу и, в конце концов «оговорившись», сказал: «Аксененко». Положил трубку и подумал: вот удивятся, когда прочитают — Степашин. Ничего, полезно будет“.

Да уж, всех удивил. А что насчет полезности. Полезно? Кому? Чем? Для чего? Вопросы без ответов.