Берендеево царство

Едва в переполненном зале городского театра раздался голос судьи: «Ввести обвиняемого», — дрогнули сердца, и холодная когтистая лапка легкого обалдения прошлась по спинам.

Верующие, которых было явное большинство, ахнули, послышался непонятный ропот и робкие причитания.

Неверующее меньшинство насторожилась.

Из боковых дверей появился, неторопливо поплыл по проходу и вознесся на сцену бог-сын, совершенно такой, как на иконе: смуглое прекрасное лицо с черной раздвоенной бородкой, темные, горящие кротким безумием глаза, волосы волнами спадают на плечи и на голове терновый венец. Белый хитон подчеркивал южную смуглость. Синий плащ открывал правую руку, готовую благословлять или карать.

Сам бог-сын явился на судилище! Было отчего обалдеть. Не сразу пришло в голову, что все это создано творческим коллективом частников в составе парикмахера Личкуса и портновской артели № 2.

Но в эту минуту всеобщего смятения из-за кулис осторожно выдвинулся преподаватель немецкого языка. Деловито и озабоченно, совсем как портной на примерке, он что-то поправил в божественном туалете, удовлетворенно почмокал румяными губами и тут же скрылся так же осторожно, как и появился.

Это непредусмотренное явление сразу поставило все на свои места: потух ропот и причитания, неверующее меньшинство снова насторожилось. На сцене стоял раскрашенный и приодетый Гнашка, и шел 1924-й год от рождения вот этого самого Иисуса Христа.

Уже с самого начала все убедились, что Гнашка не зря посещал церковь и якшался с попами. На все вопросы он отвечал громким голосом, как хорошо вызубренный урок.

— Имя?

— Иисус.

— Отчество?

— Иосифович.

— Национальность?

Гнашка слегка опешил, он не ждал этого вопроса.

— Еврей! — выкрикнули из зала, и там сейчас же возник возмущенный гул.

Подняв руку, как бы благословляя подсказчика, Гнашка вызывающе пояснил:

— Да, еврей, но крещенный по всем правилам.

— Выкрест! — снова выкрикнул из зала тот же голос, и снова раздался возмущенный ропот.

— Судимость имеется?

Терновый венец, свитый из желтого электропровода, все время соскальзывал на ухо. Поправляя его, Гнашка признался:

— Имею привод… (В зале кто-то выкрикнул: «Ого!») Но за неимением состава преступления судья Понтий Пилат ушел мыть руки. А потом уж без суда подвели под высшую меру: распятие на кресте.

В зале смех и ободряющие выкрики неверующих: «Крой, Гнашка, бога все равно нет!»

Судья долго стучал карандашом по столу:

— Прекратить! Прикажу очистить зал!..

Главной задачей суда было разоблачение религиозных мифов. Начали с сотворения мира. Прокурор, заглянув в список, составленный бывшим раввином, задал свой первый вопрос:

— Скажите, подсудимый, верно ли, что все, что мы имеем, создано за одну неделю?

— Верно, — с готовностью подтвердил Гнашка и уточнил: — За шесть дней. Аминь!

Прокурор ехидно ухмыльнулся:

— Поскольку вы, как говорится, всезнающий, то должны быть в курсе научных открытий, доказывающих совсем другое. А именно — мир создавался миллиарды лет.

— То, что для ученых миллиарды лет, то для господа бога, отца моего и создателя, есть одна минута.

Гнашка поднял глаза к небу. Из зала послышалось: «Верно!» Судья сломал один карандаш и схватил другой. Прокурор боязливо покосился на бойкого подсудимого.

— Ваш отец сотворил женщину из Адамова ребра?

— Сотворил. Ну и что?

— А все мужчины пошли от Адама, и всем известно, что у каждого человека все ребра целы. Как вы это объясните?

— Но вы не считали ребер у Адама. У него-то одного ребра не хватает. Это уж точно.

— Это не ответ. Вы не выкручивайтесь. Если все мужчины происходят от Адама, то у них должно не хватать ребра.

Гнашка задумался под нарастающий гул всего зала. Но вот он поднял руку. Наступила тишина.

— А еще скажу вам: от безногого отца рождаются дети с двумя ногами. Медицинский факт, и аминь!

Судья с трудом восстановил порядок. На помощь прокурору, забыв свои прямые обязанности, бросился защитник и тоже начал задавать каверзные вопросы. Гнашка долго слушал, кротко склонив голову и скрестив руки, а потом вдруг нахально заявил, что все это происходило задолго до его рождения и что он никакой ответственности за дела своего отца нести не может, поскольку сын за отца не ответчик.

— Да? — прокурор воспрянул духом и, устремив палец в сторону подсудимого, спросил: — Но все ваше учение построено именно на делах отца! Вы-то лично всегда поддерживали эти бредни?

— Поддерживал, — вызывающе сознался Гнашка, — ну и что?

— Подсудимый, вы не имеете права задавать вопросы, — заметил судья. Он явно нервничал. — Ваше дело отвечать.

— Я и отвечаю: поддерживал. А что мне было делать? Что поддерживать? Кого цитировать? Ведь в то время меня за бога еще не очень-то признавали. Это уж потом…

Терновый электровенец в конце концов донял его. Тогда Гнашка просто снял его и стал покручивать на пальце, что вызвало новое замечание:

— Ведите себя прилично.

На что Гнашка ни с того ни с сего ответил:

— Не пожелай жены ближнего своего…

Судья торопливо объявил перерыв и, спотыкаясь о ноги заседателей, первым покинул зал заседания.

— Ни осла его, ни раба его! — орал вдогонку Гнашка.