— Отпустить Аламинту в темный дворец — подвергнуть Ардахейм опасности. Мало ли, кто захочет использовать ребенка в своих целях? Даже ты можешь воздействовать на Аламинту, например, выкрав ребенка и воспитав его согласно обычаям темных, а потом устроив переворот. Я не могу отпустить беременную своим ребенком женщину в обитель темных.
— Ты бы смог навещать её во Дворце Ночи.
— Разве? Вы ты предоставил бы мне постоянный доступ к портационным каналам сердца Фарахейма?
Темный отвел взгляд, понимая, что настолько ослабить защиту дворца он не может.
— Ваша связь проявилась весьма не вовремя, — с неохотой произнес я. — Бал — не лучшая идея. Я бы посоветовал тебе держать эту связь в тайне до рождения ребенка. Ты ведь понимаешь, какой опасности можешь подвергнуть моего ребенка? Кому-то из темных, да и из светлых, может не понравится, что истинная делорда — мать наследника правителя Ардахейма. Не говоря о том, что это может разжечь войну. Поэтому я буду вынужден наложить запрет на ваши встречи с Аламинтой.
— Это слишком жестоко, — прищурился темный, — она моя пара. Мне сложно будет пережить разлуку, хотя я понимаю и принимаю логичность твоих доводов. Ситуация крайне непростая, многим это может не понравится. Но… — Хассаир вздохнул, откинувшись на кресло, — забрав Аламинту в Жемчужный дворец и запретив с ней видеться, ты причинишь практически физическую боль мне. Я смогу выдержать разлуку день, два… максимум — неделю, но не больше.
Я внимательно слушал темного, не перебивая. Я уже давно понял, как даже из этой паршивой ситуации извлечь выгоду.
— Пожалуй, есть один компромисс, который я приму.
— Я весь внимание, ваша светлость, — подался вперед Хассаир, показывая всем своим видом смирение.
Он понимал, что в моем праве забрать Аламинту. И это было бы логично и правильно — оградить её от всего. Я разрывался между двумя решениями, но в итоге все же выбрал то, что сейчас было мне более необходимо.
— Я могу оставить Аламинту здесь и позволить видеться с ней, скажем, раз в неделю, если ты предоставишь мне ключ-доступ к шифру Асхаира Третьего.
Темный дернулся и вскочил на ноги, упершись руками о столешницу. Его взгляд пылал злостью, и мне не нужно быть эмпатом, чтобы понимать это.
— Значит, дневник выкрал… позаимствовал все-таки ты? — с усмешкой выдохнул Хассаир.
— Ни в коем случае. Разве дневник пропал? Не знал, — с ленцой ответил он. — Это ведь ваша семейная реликвия, разве не так? Как вы могли её упустить?
Темный вернулся на место и пытался осмыслить сказанное. Шантаж — весьма низко. Но то, что содержится в этом дневнике может дать ответ на некоторые вопросы, убрать лишние опасения, а также помочь в борьбе с наваитами. Даже мои непонятные чувства к Аламинте не могли повлиять на мое решение.
— Если дневник не у тебя, зачем тебе ключ?
— Любопытство, — с тонкой улыбкой откликнулся я, и Хассаир едва не закатила глаза. — Ты всегда можешь отказаться, а я просто заберу Аламинту.
“И ребенка”, — мысленно добавил я. Почему-то в последнее время хотелось забрать именно её, а не только наследника.
— Всего лишь один день в неделю взамен на важнейший шифр моей семьи?
— Один из многих, прошу заметить. Только не говори, что у вас один шифр на всю семью. Или же ваша связь с истинной не настолько сильна?
Я задел темного за живое, теперь тот не собирался отступать. Но между тем в голове всплывали образы их встречи: они вызывали необъяснимую злость. Однако за благочестие этих встреч хотя бы можно быть спокойным. Хотя какая мне разница?
Хассаир прищурился, посмотрел на меня, а потом кивнул. Он перешел на официальный тон, растеряв все свое дружелюбие.
— У меня есть дополнительное требование. Шифр — дорогое удовольствие. Я понимаю, почему ты против бала — это огласка, которая повлечет за собой недовольство народа. Однако настаиваю на ритуале единения, причем, с несколькими свидетелями. Через три недели я назову Аламинту своей нареченной.
Если откажусь, темный отринет мое предложение, а если соглашусь… что я теряю? Истинные — связь навечно. Они все равно рано или поздно будут вместе. Какая мне в сущности разница: раньше или позже? Однако где-то внутри меня сидела глухая злость на обстоятельства.
— Да будет так.
— Шифр передам тебе сразу после ритуала, — сказал темный и склонил голову, — однако не могу понять одного… Почему ты ведешь себя так? Вроде все логично, но… столько чувства собственности. Она ведь темная. У вас с ней нет будущего, к тому же, она вскоре начнет чувствовать притяжение ко мне.
— К чему эта тирада? — как можно более безразлично произнес я.
— Но я не нахожу других причин твоего поведения. Ты будто ревнуешь, — проговорил Хассаир и поднялся на ноги. — Подумай об этом на досуге и умерь свой пыл. Надеюсь, твоими действиями действительно руководят разум и логика, иначе… — Хассаир посмотрел мне прямо в глаза, без тени сомнений. — Я ухожу. Не желаю терять ни минуты своего драгоценного времени с избранницей. Прошу простить. Наш первый день начнется именно сейчас.