Берегись ястреба. На острие меча

— Меня вырастила Яхне, — рассказывал он. — Она… все её почему–то побаивались, я думаю, — он слегка нахмурился. — И она тоже не была им родственницей. Но она умела лечить и много знала, учила служанок ткать и смешивать краски. И поэтому за их изделия Парлан получал хорошую цену на рынке. И ещё… — он покачал головой. — Не знаю почему, но он часто приходил к ней, когда случались неприятности, и она засыпала. Или так только казалось. А проснувшись, она с ним говорила. Но меня всегда отсылала, говоря, что её дела не должны интересовать мужчин. А когда я начинал её расспрашивать, она сердилась, хотя я не понимал почему.

— Потому что она занималась колдовством, — заметил фальконер.

— И ещё, наверное, потому, что верила, как верит большинство, что Дар принадлежит только женщинам, — сама Тирта теперь полностью изменила своё мнение об этом.

— Дар? — повторил Алон. — Это то, что я сделал, испугавшись? Они говорили, что устроят охоту и загонят зайца, — он вздрогнул. — Оруженосец Джерика бросил меня на поле, и я побежал, а потом… потом… — он вопросительно взглянул на Тирту. — Не знаю, что произошло. Там было тёмное место, но не злое, это я знал. Похоже на дом, в котором можно спрятаться и быть в безопасности. Я как–то нашёл его и спрятался. И прятался там, пока меня не позвали. Позвали так громко, что я не мог не откликнуться.

Тирта обнаружила, что не может думать о нём, как о ребёнке, каким он кажется. Она неожиданно спросила:

— Сколько тебе лет, Алон?

Снова он нахмурился.

— Не знаю: Яхне мне не говорила. Знаю только, — он неодобрительно взглянул на собственное тщедушное тело, — что я слишком мал ростом. Фрит, который казался моим ровесником, когда мы были маленькими, вырос, теперь он на голову выше меня. Меня дразнили «младенчиком», когда хотели посмеяться. Я, кажется, был не такой, как другие. Даже Сала — ей всего десять лет — переросла меня. Я думаю, что с тех пор как мы пришли с равнин, прошло двенадцать лет.

Двенадцать лет! Может, и больше! Тирта удивлённо покосилась на фальконера и увидела на его лице то же изумлённое выражение. Маленькое тельце, которой она держала на руках, принадлежало ребенку не старше шести. Может, в жилах мальчика не только кровь Древних? Она читала в Лормте рассказы о странных скрещениях. У долгоживущего племени и дети должны развиваться медленно, и их кажущееся детство на взгляд постороннего длится очень долго. Древние жили долго и много лет сохраняли юношеский облик, в сущности почти до самой смерти. Но такое долгое детство было внове и для неё.

Если в здешних горах бродят слуги Тьмы, из Эскора могли просочиться и другие существа. Возможно, в Алоне меньше человеческого, чем можно предположить на основании внешности. Если это так, его добровольный уход в себя, уход из видимости, может быть вполне естественным.

К вечеру они нашли хорошее место для лагеря. Над землёй вздыбилась покрытая мхом и дёрном каменная плита, и под ней открылось углубление, похожее на пещеру. Тирта заметила внизу семейство зайцев. Выпустив подряд три стрелы, она спустилась за добычей. Алон, впервые с того времени, как сел верхом на торги–анца, проявил признаки усталости. Он сидел на седле, снятом фальконером, сидел сгорбившись и ёжился от резкого ветра. Лёгкая одежда почти не защищала его от Холода.

Нагромоздив каменную стену перед входом, они разожгли костёр в глубине полупещеры, поджарили на огне мясо и поели. Тирта добавила к мясу травы из своих запасов. Каменная стена нагрелась, от неё растекалось приятное тепло. Фальконер порылся в седельных сумках и достал пару штанов. Они оказались велики Алону, но их привязали у пояса двойной верёвкой, завернули штанины и тоже подвязали. Сапог не нашлось, но по крайней мере теперь мальчик не будет натирать ноги во время езды верхом. Тирта заметила воспалённые красные места у него на внутренней поверхности бёдер и натёрла их мазью.

Какое–то время Алон сидел у костра, жадно ел и вытирал жирные пальцы о траву. Но вот он повернулся к фальконеру.

— Лорд Нирель…

— Я не лорд, маленький брат, — возразил тот. — Мы в Гнезде не пользуемся титулами жителей равнин, — тут он замолк. Вспомнил о том, что Гнезда больше нет, что братство его давно исчезло, подумала Тирта.

— Тогда я буду называть тебя мастер меча Нирель, — сказал Алон, — потому что ты действительно мастерски им владеешь. Но у тебя не один меч на поясе… — он указал на магическое оружие. — И я такого раньше никогда не видел. Хотя к хозяину Парлану часто приходили его старые друзья, и многие приходили с оружием, которое они высоко ценили и которым гордились. Что это?

Фальконер извлёк меч–кинжал. Теперь шар на его рукояти был тусклым и тёмным, даже огонь костра не отражался в нём. Он мог быть и мёртвым, как любой другой металл.

— По правде говоря, не знаю, маленький брат. Это дар Крылатого Воина, и в нём сокрыто то, чего я не понимаю… — воин поднёс меч к костру, и пламя отразилось от лезвия. — Я думаю, он не только очень стар, но в нем живёт Сила, как в топоре Вольта.