Берегись ястреба. На острие меча

— Из–за гор из Эсткарпа. Там не так много зла, маленький брат, — Тирта ответила серьёзно, тем же тоном, что и фальконер. — Но мои предки жили в этой земле, и теперь я вернулась с определённой целью.

Он кивнул. Поведение его совсем не напоминало детское. Тирта подумала, естественно ли это для него или же Сила, которая помогла ему скрыться, не только усилила Дар, но и сделала ребёнка взрослым. Он казался вдвое старше своей внешности.

— Тут бродят такие, как Джерик, — он ещё больше высвободился из мягкой опеки рук. — Они следят. И они ненавидят Древнюю Кровь. Меня старались держать втайне, но они как–то узнали.

Фальконер вложил в ножны свое необычное оружие и надел шлем.

— Тогда, кажется, нам следует найти убежище получше, — он встал, поднял руку с крюком, и сокол тут же сел на неё.

Алон окончательно высвободился, хотя Тирта держала его за плечо, помогая встать. Трудно было поверить, что ребёнок, который совсем недавно выглядел таким беспомощным и слабым, проявляет подобную живость. Мальчик на мгновение пошатнулся, потом выпрямился, насколько позволял рост, и стоял уже вполне устойчиво, хотя и не отказался от руки Тирты. Фальконер привёл лошадей.

Алон круглыми от восторга глазами посмотрел на торгианца и нерешительно поднял руку. Конь фыркнул и по шагу начал приближаться к мальчику, словно был чем–то удивлён и насторожен. Фальконер выпустил его повод. Конь опустил косматую голову, принюхался к ладони мальчика, фыркнул.

— Он… он другой, — Алон перевёл взгляд с торгианца на пони, потом назад.

— Действительно, — ответила Тирта. — В Эсткарпе такие лошади считаются боевыми и высоко ценятся.

— Он один, — Алон словно не слышал её или слова не имели для него значения. — Тот, кому он служил, мёртв; и с тех пор его дни пусты. Но примет ли он меня? — лицо мальчика изменилось. Его осветила улыбка, яркая, как солнце, которое воображала себе Тирта, вытаскивая его из темноты. Он коснулся распущенной чёлки лошади, и голос его оживился. — Он принимает меня! — словно произошло нечто удивительное и невероятное, изменившее весь мир.

И впервые с того времени, как они вместе в пути, Тирта увидела улыбку фальконера и вновь подумала, что он сильно отличается от своих соплеменников. Воин подхватил Алона и посадил в пустое седло.

— Удачи тебе, маленький брат. Как сказала леди, таких найти нелегко.

Алон наклонился вперёд, провёл ладонью по шее торгианца, а конь вскинул голову, заржал и сделал два небольших шага в сторону, словно был очень доволен собой и всадником.

И вот все верхом — сокол снова уселся на седло фальконера — они направились глубже в холмы. Тирта с тревогой следила за мальчиком. Хотя сама она сознательно воспитывала в себе твёрдость, с детства училась защищать свою сущность и назначение, что ждало её впереди, она не могла поверить, что ребёнок может так быстро оправиться от ужасов нападения и спасения от него.

Возможно, верно её предположение: использование Дара высвободило в нём способность принимать мир таким, каков он есть. И потому, как и предложил фальконер, Алон оказался способен смотреть вперёд и не оглядываться.

В полдень они остановились у одного из ручьёв, в изобилии пересекавших холмы. Мальчик разделил с ними остатки дорожного хлеба. На охоту времени не оставалось. Расспрашивая, они обнаружили, что знания страны на востоке ограничены у Алона рассказами торговцев с местного рынка или путников, которым владелец фермы настолько доверял, что разрешал переночевать.

Ближайшими землями правил лорд Хоннор, но, по словам Алона, власть его была непрочной. Титул его часто оспаривался. Хотя он по–своему был честный человек — для Карстена — и заботился о тех, кто сохранял ему верность. Фермой владел некто Парлан. Он сам не из Древних. Ему не нравилась опасная жизнь на плодородных равнинах, где почти непрерывно шла война. И он привёл семью в эти предгорья, пытаясь избежать постоянных набегов, которым подвергался последние десять лет или даже больше.

Но два дня назад он заболел, и руководство хозяйством перешло в руки его племянника Диона. Парлан был стар, он служил ещё в армии Пагара, оставался в одном из гарнизонов и потому не участвовал в роковом вторжении в Эсткарп. Испытанный боец, он в последующем хаосе был искалечен, женился и принял земельный участок, который отвёл ему командир. Но потом изменил свои планы и переселился ближе к горам, когда его командир был предательски убит, а отряд разгромлен. Алон не состоял в близком родстве с Парланом и его семьёй. Его просто взяли с собой, когда клан покидал равнины. Он тогда был совсем маленьким, и ему сказали, что он сын родича, убитого вместе с лордом командиром. Мать его тоже погибла во время набега.