Берег загадок

Перебрались Ашир и Егор на остров, измазались по пояс донной грязной жижей, и пошли с севера на юг, приглядываясь к кустам. Сначала шли, разговаривали вполголоса и ружья наготове держали. Потом решили, что вряд ли их кабаны тут дожидаются, и покрикивать начали. Глядь, затрещали кусты. Огромный кабанище выскочил и понесся прочь. Егор в угон заряд послал. Выстрел прогремел, дым рассеялся, а кабан кинулся по грязи на восточный берег. Догнать, конечно, невозможно. Начали досадовать охотники на неопытность свою и ружья опустили. Пошли взглянуть на то место, откуда выскочил вепрь. И вдруг вылетает на них матка. Встала, ощетинилась, а на сосках трое или четверо поросят висят. Ашир успел выстрелить, Егор тоже. Свинья в агонии бросилась на охотников и расшвыряла их, как котят. Ашир опомнился, когда в воде по пояс оказался: А вода ледяная, терпеть невозможно. Выбрался опять на островок... Тут и Егор пришел в себя. Отыскали тушу в кустах. Приволокли на охотничий стан. Поросят поймать не сумели, попрятались в тугаях...

Почин, как говорится, сделали. Но заболел Ашир. Сначала озноб, потом температура высокая. Отправили его на судебеккере в госпиталь. Там установили диагноз — воспаление легких. Страшная для Ашир а болезнь, если учесть, что наполовину легкое вырезал еще военный хирург.

Трудно выкарабкивался из лап смерти Ашир. Восковым стал. На рёбрах одна кожа. Глаза ввалились. Но спасибо врачам: пенициллин где-то раздобыли, такой дефицитный в то время. Подняли на ноги с помощью этого лекарства. А когда поправляться стал, жена в госпиталь зачастила: каждый день приезжала и привозила мясное. То шурпу, то пирожки с мясом. Ашир не спрашивал, где она мясо достает. Потом узнал... Но еще в госпитале заметил, чем-то тяготится женщина, о чем-то умалчивает. Ашир выздоравливает, слава аллаху, а она смотрит на него печальными глазами и вздыхает...

Оказывается, вот что произошло. Сын Байлы однажды приходит из школы, садится обедать, мать ему радостно говорит: «Отец поправляться начал, сынок. Просил, чтобы привезла тебя к нему в госпиталь, повидать хочет» — «Ладно, мама, я хоть сейчас готов ехать», — отзывается Байлы, а сам шурпу уплетает. Наелся досыта, похвалил вкусный обед, взял корочку хлеба со стола и отправился во двор, чтобы покормить своего козленка. Зовет его, ищет по двору, а козленка нет нигде. Спрашивает тогда Байлы у матери: «Мама, где же мой джейран?» А она замешкалась, отвечает смущенно: «Разве ты не знаешь, Байлы? Егор приходил, прирезал джейрана. Сказал, что твоему отцу для поправки молодое мясо требуется». Байлы растерялся: «Как же так?!» Побледнел и надолго из дома ушел.

Когда Ашир вернулся из госпиталя, то не узнал своего сына, таким нелюдимым тот стал. Ашир подумал тогда: «Вместе с диким козленком погибла душа в мальчишке». Принялся уговаривать, чтобы не переживал. Пообещал другого козленка с гор привезти. Но сын лишь горько улыбнулся. А когда отболел своей глубокой детской печалью, появилось в нем жестокосердие.

Птиц стал из рогатки стрелять, собственному коту хвост отрубил, мерина колхозного угробил. Подговорил своих друзей: вместе вырыли яму, накрыли ее камышом и начали гонять мерина туда-сюда, пока он в яму не попал. Это в отместку Егору за то, что козленка зарезал...

Больше часа, пока ехал домой, беспрерывно вспоминал Ашир-ага о прошлом — весь ушел в себя.

Машина обогнула гору и выехала в широкую долину, посреди которой лежали угодья колхоза и село: типовые каменные дома, крытые жестью и черепицей. Стояли они в несколько рядов, образуя длинные улицы. На самой широкой, в тупике, высвечивал белыми стенами колхозный дворец культуры. Там же, рядом, контора и чайхана на арыке. Шофер, зная привычку старика-мергена после города непременно посидеть в чайхане, поделиться новостями со сверстниками, направил, было, машину в ту сторону. Ашир-ага попросил неловко:

— Вези домой, Аман. Устал сегодня что-то.

— Ладно, яшули, — понимающе согласился шофер, — Как скажете, так и будет. Если по-честному говорить, то на собраниях люди гораздо больше устают, чем в поле.

— Не остри, без тебя тошно, — отозвался старик и вылез из машины.

Дома, как всегда, он застал жену на тахте, с внуками. Детвора кинулась к деду за гостинцами. Не было случая, чтобы Ашир-ага, побывав в городе, не привез чего-либо малышам. А сегодня забыл. Он даже не вспомнил о внучатах; так сразил его шалопай с трибуны. Старик принялся извиняться, пообещал: завтра или послезавтра обязательно поедет, специально за гостинцами. Жена сразу поняла: что-то не так.

— Уж не случилось ли беды с Байлы? — вкрадчиво спросила она о сыне.

— Ай, что с ним может случиться! — вскипел Ашир-ага. — Он все огни, воды и медные трубы прошел. Со мной случилось. Какой-то негодник оскорбил при всех. Опозорил!

— Не обращай внимания, — сказала жена. — Теперь все друг друга оскорбляют.

— Ладно, шайтан с ним, — отмахнулся Ашир-ага и вошел в дом.