Берег Утопии

Герцен. Слова Пугачева, который поднял бунт против царицы Екатерины в восемнадцатом веке. Ты должен запомнить сегодняшний день. То, что я написал, даже шепотом редко произносили по домам, а писали и того реже. Но за всю историю России такие слова еще никогда не печатали. Это в первый раз. Запомнишь?

Саша кивает.

Герцен. За вольную русскую и польскую типографию в Лондоне.

Герцен и Ворцель пьют до дна, весело разбивают рюмки, обнимаются и уходят вместе с Сашей.

Сентябрь 1853 г

Классная комната. Мальвида и Тата сидят за столом. У Таты урок английского. Она неуверенно читает вслух.

Тата. «Georges and Marie go…»[83]

Мальвида. «George and Mary».

Тата. «George and Mary go to the…»[84]

Мальвида. «Seaside».[85]

Тата. «One day in August».[86]

Мальвида. Хорошо.

Тата. «One day in August Mrs Brown said to George…»[87] (Зевает.)

Мальвида. Тата, ты что, не выспалась сегодня?

Тата. Да, мисс Мальвида. Я еле встала.

Мальвида. Хм. И поэтому не причесалась?

Тата. Я причесывалась.

Мальвида. Меня учили расчесывать пятьдесят раз одной рукой и пятьдесят другой. Так меня учили. Впрочем… продолжай, пожалуйста.

Тата. «Said to George, Marie, Mary, cannot go on holiday with her family…»[88]

Входит Мария с детским ботинком в руках, она вспотела и раздражена.

Мария. Ist Olga hier?[89]

Мальвида. Olga? Nein, leider nicht, Maria.[90]

Мария раздраженно вздыхает и уходит.

Тата. Вот увидите, она на кухне, выпрашивает у кухарки лакрицу.

Тата возвращается к книге. Мальвида нервно и быстро заглядывает под стол.

Мальвида. Продолжай.

Тата. «Said to George, Marie, Mary, cannot go on holiday with her family because they are poor…».[91] А куда вы поедете отдыхать, мисс Мальвида?

Мальвида. В Бродстэрс… Может быть, твой отец отпустит тебя… (Спохватываясь.) Мы все должны искать Ольгу.

Слышны звуки фортепьяно. Кто-то беспорядочно барабанит по клавишам.

Тата (смеется). А вот и Ольга. Мисс Мальвида, кто главнее – Англия или Германия?

Мальвида. Вернемся к Джорджу и Мэри. Но замечу только, что на похоронах лорда Веллингтона играли «Похоронный марш» Бетховена. По-моему, к этому нечего добавить.

«Ольгино фортепьяно» замолкает. Слышно, как Мария ее ругает.

Тата. А можно, мы теперь займемся музыкой?

Мальвида. Давай, пожалуйста, придерживаться расписания.

За сценой слышны шлепки и рыдания Ольги.

(Возмущенно). Ну, это уж слишком. (Выходит.)

Тата собирает учебники и вприпрыжку следует за ней.

Ноябрь 1853 г

Входит Герцен с видом победителя, подбрасывая золотую монету в полсоверена. За ним идет Саша, неся надорванную упаковку со стопкой брошюр весом в несколько фунтов.

Саша. Куда их положить?

Герцен. Полсоверена! Наличными! Тхожевский купил десять экземпляров! (Высыпает содержимое из сигарной коробки и кладет туда монету. Трясет коробку.) Наш первый заработок.

Саша роняет упаковку на стол.

Саша. А сколько еще осталось?

Герцен. Четыреста девяносто. Их расхватывают, как горячие пирожки. На вот, дай шиллинг мальчику на чай.

Саша. Целый шиллинг! (Уходя, он наталкивается на Мальвиду, которая необычно взволнована.)

Мальвида. Саша, Саша, как ты? Ты скучал без меня? Где девочки?

Герцен. Госпожа фон Майзенбуг?… Ступай, Саша, он же ждет.

Саша уходит.

Вы вернулись раньше времени? Что-нибудь случилось? Присядьте… прошу вас… Вот так. Вам не понравилось в Бродстэрсе?

Мальвида. Дело не в этом. Вы получили мое письмо?

Герцен. Конечно. Неужели вы серьезно предлагали – прислать вам детей?

Мальвида. Я так без них скучала. Я думала, что, может быть, вы…

Герцен. Слишком занят! И Мария с ее английским вряд ли добралась бы до Бродстэрса. Она и в город-то с трудом выбирается без происшествий – вечно теряет омнибусные билеты, свертки, детей… Мальвида. Мария не виновата, что у нее не получается… У меня к вам предложение… Я могла бы переехать к вам и воспитывать детей. То есть отвечать за их физическое и нравственное здоровье, за их умение держать себя. Я буду им другом и наставником. Я сохраню детей для их отца, а отца – для детей. Разумеется, Мария продолжит заниматься тем, что ей больше подходит, – стиркой, кухней, и так далее…