Беовульф

Ариарих с Витимером и Хререком по привычке забрались в ладью и тотчас огласили окрестности дружным храпом. Один лишь Алатей-ант, вставший на ночную стражу, расположился возле огня, подбрасывал полешки и задумчиво строгал ножом корявую ветку сосны, вырезая фигурку лошади. К полуночи сморило и его — только что сидел, глядя на мерцающие угольки, а теперь уронил голову на грудь…

Фенрир безбожно вертелся во сне: собака пихалась лапами, вздрагивала и подлаивала, когда видела свои собачьи сны. Наконец пёс перевернулся с боку на бок, потянулся и от души проехался по физиономии Северина шершавыми подушечками передней левой лапы, а обеими задними упёрся картулярию в живот, да так, что Северин мигом пробудился и с трудом сдержал брань.

— …Вот зараза, — откликом на сей тихий возглас было тихое пофыркивание пса. Как выяснилось, Фенрир почти спихнул человека с лежанки, вольготно развалившись на звериных шкурах. — Чтоб тебя… Алатей, ты чего, спишь?

Ант промолчал. Безмятежное сопение только подтвердило предположения Северина. Пришлось вставать — костёр угасал.

Фенрир, подлец, моментально проснулся, сел, помотал губастой башкой и уставился на Северина большими светлыми глазами, в которых ясно читалось осуждение: чего, мол, запрыгал? Тихо вокруг, беспокоиться не о чем.

Разбудить Алатея не получилось, что неудивительно — молодой ант все минувшие дни сидел на вёслах, на стоянках вместе с Гундамиром занимался хозяйством и мало спал. Пришлось оттащить его на шкуры, к Фенриру.

Тяжёлый неимоверно, а ведь Алатей совсем не так могуч, как Беовульф или здоровенные готы. Пёс задумчиво обнюхал лицо анта, лизнул его в ухо, но снова ложиться спать не пожелал: продолжил следить за Северином, у которого сон как рукой сняло.

Судя по звёздам — Большая Медведица прямо над головой, а Венера выше горизонта на пять ладоней — полночь миновала совсем недавно, до рассвета ещё долго.

Делать решительно нечего: варвары читать не приучены, а значит свитков и книг в поклаже нет, пергамента, чернил и стилоса для записей о наблюдениях и событиях тоже. Резать по дереву, как Алатей, Северин не умел, да и не стремился: ни к чему такое ремесло епископальному картулярию.

Отыскал котелок с остатками трапезы, погрел на угольях, доел. Запил чуть затхлой водой, набранной ещё на берегах Фризии. Бросил хрящики Фенриру, пёс аккуратно переступил через Алатея, подобрал, схрумкал. Улёгся в позе сфинкса у ног.

Если отбросить мысли о дурном, то ночь может показаться на редкость благолепной: яркие звёзды, безветрие, отлив начался ещё вечером, и шум моря доносится издали, приглушённо и умиротворяюще.

Появилась белая полоса тумана, накатывающая на берег — весна, туман сейчас явление вполне обычное. Кроме того, земля Даннмёрк расположена настолько далеко от беспокойной Галлии, что тревожиться о возможном ночном нападении каких-нибудь сумасшедших варваров решительно не стоит, здесь вам не приграничье королевства Суасонского и не Италия.

Северин и оглянуться не успел, как всё пространство от воды до скал оказалось затянуто плотным маревом — звёзды потускнели, восходящая ущербная луна стала напоминать размытое светящееся пятно, острее запахло влагой и водорослями.

Удивительно, насколько быстро побережье накрыло туманом, а ведь не чувствуется даже самого слабого дуновения ветра!

— Что случилось? — Картулярий посмотрел на Фенрира.

Псина подняла голову, навострила уши и уставилась в белёсую пустоту, озаряемую сполохами костра. Однако беспокойства Фенрир не проявлял — учуяв чужака, он всегда начинал тихо и низко рычать, звук такой, будто в его груди перекатывались мраморные шары.

Похоже, собака наблюдала за чем-то невидимым человеческому глазу. Северин заметил, что Фенрир медленно поворачивает голову — создавалось впечатление, что невидимка двигается мимо стоянки со стороны моря, чуть правее и ближе к скальной стене.

— Фенрир? — шёпотом позвал Северин. Пёс мимолётно покосился на него, укоризненно фыркнул — не мешай, мол! — и снова упёрся взглядом в туман.

Картулярий небеспричинно потянулся за кинжалом: явственно слышался скрип влажного песка, но вовсе не под стопами человека.

Там, во мгле, за пределами магического кольца, бродил кто-то очень большой. Шаги медленные, тяжёлые.

Невидимка остановился, и Северин различил низкий долгий вздох, будто из большого кузнечного меха выпустили воздух.

Сразу вслед — очень неприятный стрекочущий звук, как сверчок подал голос. Но это было что угодно, только не сверчок…

— Сиди смирно. — С Северином едва epilepsia не сделалась, когда на плечо опустилась тяжёлая крепкая ладонь. Оказалось, Беовульф проснулся. В правой руке обнажённый клинок. — Видишь, Фенрир считает, что опасности никакой…

Пёс по-прежнему выглядел спокойным, хотя и настороженным. Продолжал следить — скрывающийся в тумане чужак описал вокруг костра полукружье, вновь замер, сделал несколько шагов по направлению к огню. Появился резкий запах подгнившей морской травы.

— …Да чтоб тебя вороны-оборотни заклевали, — очень тихо и очень внятно сказал Беовульф, выпрямляясь во весь рост. — Что же ты такое, а?