Бен-Гур

Не успела она закончить фразу, как женщина, оказавшаяся Амрой, уже была у ее ног. Вся так долго скрываемая любовь этого простого создания выплеснулась наружу: обливаясь слезами и захлебываясь страстными восклицаниями, она целовала одежды своей госпожи. Последняя попыталась было вырваться из объятий старухи, но, видя, что это ей не удастся сделать, сдалась и стала ждать, когда пройдет этот пароксизм страсти.

– Что же ты наделала, Амра? – упрекнула она служанку. – Неужели таким неповиновением ты хочешь доказать свою любовь к нам? Несчастная женщина! Ты пропала и никогда уже не сможешь увидеть своего хозяина.

Амра рыдала, уткнувшись лицом в землю.

– Проклятие закона легло теперь и на тебя; ты не можешь вернуться в Иерусалим. Что станет с нами всеми? Кто принесет нам хлеб? О несчастная, несчастная Амра! Мы все теперь одинаково несчастны!

– Милосердия, милосердия! – распластавшись на земле, возопила Амра.

– Ты должна была проявить милосердие к себе и таким образом оказала бы величайшее милосердие нам. Куда нам теперь податься? У нас не осталось никого на всем свете. О неверная служанка! Гнев Господа обрушился на нас!

В этот момент Тирца, разбуженная шумом, показалась из входа в гробницу. Перо останавливается и, скорбное, отказывается описывать существо, в которое превратилась когда-то цветущая девушка. Похожая на привидение, обтянутая чешуйчатой кожей, почти ослепшая, с распухшими суставами, она ничем не напоминала красавицу, переполненную грацией и чистотой, которую мы некогда узнали.

– Мама, это пришла Амра?

Служанка сделала попытку подползти и к ней.

– Остановись, Амра! – строго воскликнула вдова. – Я запрещаю тебе прикасаться к ней. Встань и уходи, пока никто не видел, что ты была здесь. Нет, я запрещаю – уже слишком поздно! Ты должна остаться здесь и разделить нашу судьбу. Встань, я сказала!

Амра поднялась на колени и сказала, ломая руки:

– О моя добрая госпожа! Я верна вам – и совсем не несчастна. Я принесла вам добрые вести.

– Об Иуде? – спросила вдова, наполовину сдвигая накидку с головы.

– Есть удивительный человек, – продолжала служанка, – способный излечить вас. По одному Его слову больные исцеляются, и мертвецы оживают. Я пришла сюда, чтобы отвести вас к Нему.

– Бедная Амра! – сочувственно прошептала Тирца.

– Нет, – всхлипнула Амра, ощутив сомнение в словах девушки. – Нет, клянусь Господом Богом Израиля, я говорю чистую правду. Пойдемте со мной, молю вас, и не теряйте время. Нынешним утром Он должен войти в город. Час настал! Вот еда – поешьте и пойдем!

Мать напряженно вслушивалась в слова служанки. Вполне возможно, что молва об этом удивительном человеке достигла и ее слуха, потому что к тому времени рассказы о Нем проникли в самые отдаленные уголки страны.

– Кто Он такой? – спросила она.

– Назаретянин.

– Кто рассказал тебе о Нем?

– Иуда.

– Иуда? Он дома?

– Он приходил вчера вечером.

Вдова несколько секунд молчала, пытаясь успокоить биение своего сердца.

– Это Иуда послал тебя сказать нам об этом человеке?

– Нет. Он считает вас мертвыми.

– Некогда был пророк, который целил проказу, – задумчиво произнесла мать, обращаясь к Тирце, – но он получил свою силу от Господа. – Затем, вновь обратясь к Амре, она спросила: – Откуда мой сын знает, что этот человек обладает таким даром?

– Он странствовал вместе с Ним, и слышал, как прокаженные взывали к Нему, и видел, как они исцелялись. Сначала Он исцелил одного, потом их было десять, и они все разом исцелились.

Старшая из слушавших ее молчала. Иссохшая рука ее дрожала. Мы вполне можем допустить, что она боялась поверить услышанному. Она не ставила под сомнение сам факт сделанного чудотворцем, потому что ее собственный сын был тому свидетелем и подтверждал это устами служанки; но она пыталась понять природу силы, которой был наделен этот человек и которая дала ему возможность сотворить столь удивительное дело. Но колебания ее были недолгими. Повернувшись к Тирце, она сказала:

– Должно быть, этот человек – Мессия!

Произнесено это было не спокойным тоном человека, отгоняющего прочь одолевшие было его сомнения, но женщиной Израиля, знающей заветы Господни жителям ее страны, – человеком, страстно желающим узреть малейший знак исполнения этих заветов.

– Я помню время, когда Иерусалим и вся Иудея только и говорили, что о Его рождении. Да, я помню это. Значит, Он должен быть человеком. Он должен им быть – и Он есть человек. Да, – продолжала она, обратясь к Амре, – мы пойдем с тобой. Принеси воды – ты найдешь ее в кувшине, который стоит в гробнице, – и дай нам поесть. Мы поедим и пустимся в путь.