Бен-Гур

Вдоль аллеи сфинксов и двукрылых львов прошествовала Ненехофра и предстала перед Оратесом, сидевшим на троне, специально воздвигнутом рядом с изукрашенным рельефами пилоном дворца. Он приветствовал ее, усадил рядом с собой на троне, надел ей на руку браслет в виде священного урея[91] и поцеловал ее. Таким образом, Ненехофра стала царицей всех цариц.

Но этого было недостаточно для мудрого Оратеса; он хотел любви, которая бы сделала царицу счастливой. Поэтому он был с ней очень нежен, показал ей все свои владения, города, дворцы, подданных; свои армии, свои корабли, и своими руками он ввел ее в свою сокровищницу, говоря «О Ненехофра! Только поцелуй меня, любя, и все это станет твоим».

И, думая, что она может быть счастливой, она поцеловала его раз, два и три – трижды поцеловала его, несмотря на его сто и десять лет жизни.

Весь первый год она была счастлива, и год этот пролетел очень быстро; но на третий год она чувствовала себя несчастной, и год этот тянулся очень долго; и тут ее постигло просветление: то, что она принимала за свою любовь к Оратесу, представляло собой всего лишь изумление его властью. Как же хорошо, что она смогла понять это! Она поникла духом; теперь она постоянно проливала слезы, и ее прислужницы не могли припомнить, когда они слышали смех царицы. Розовый цвет ее щек сменился пепельным, она чахла и таяла буквально на глазах. Некоторые говорили, что ее преследуют Эринии[92] за жестокость к любимому; другие утверждали, что она поражена неким богом, завидующим Оратесу. Какой бы ни была причина ее увядания, все заклинания магов не могли восстановить ее здоровье и красоту, и все рецепты докторов не приносили облегчения. Ненехофру явно ждала смерть.

Оратес повелел истесать крипту для нее рядом с гробницами других цариц. Призвав в свой дворец лучших скульпторов и художников Мемфиса, он велел им украсить эту гробницу так, как еще не была украшена ни одна гробница умерших царей.

– О, ты прекрасна, как сама Хатор, моя царица! – говорил царь, чей любовный пыл не уменьшили даже его сто тринадцать лет. – Назови же мне причину твоего нездоровья, которым ты страдаешь.

– Ты не будешь больше любить меня, если я тебе скажу, – в сомнении и со страхом отвечала она.

– Не любить тебя! Да я буду любить тебя еще больше! Клянусь тебе очами Осириса, возлюбленная моя! Говори же! – воскликнул он, страстно, как любовник, и повелительно, как царь.

– Выслушай меня, – сказала она. – В пещере неподалеку от Асуана живет отшельник, самый старый и самый уважаемый среди своих собратьев. Его зовут Менофа. Он был моим наставником и защитником. Пошли за ним, о Оратес, и он откроет тебе то, что ты хочешь знать; и еще он поможет тебе найти лекарство от моей болезни.

Обрадованный Оратес воспрянул духом и вышел из залы лет на сто моложе, чем в нее вошел.

– Говори! – велел Оратес Менофе, которого привели во дворец в Мемфисе.

И Менофа ответил:

– О могущественнейший из царей, если бы ты был молод, я бы не ответил тебе; сейчас же я скажу тебе, что царица, как и всякая другая смертная женщина, несет кару за свое преступление.

– Преступление! – сердито воскликнул Оратес.

В знак подтверждения Менофа низко склонил голову.

– Да, преступления перед ней самой.

– Мне не доставляет удовольствия слушать загадки, – сказал царь.

– То, что я сказал, это не загадка. Ненехофра росла у меня на глазах и рассказывала мне обо всем, что случалось в ее жизни. Так, в свое время она поведала мне о любви, которую она питала к сыну садовника своего отца, юноше по имени Барбек.

При этих словах Оратес нахмурился, начиная понимать.

– С этой любовью в сердце, о царь, она пришла к тебе, и из-за этой любви она сейчас умирает.

– И где сейчас этот сын садовника? – спросил Оратес.

– В Асуане.

Царь вышел из залы и отдал два повеления. Одному из своих приближенных он сказал:

– Ступай в Асуан и приведи сюда молодого человека по имени Барбек. Ты найдешь его в саду отца царицы.

Другому приближенному он сказал:

– Собери рабочих, инструменты и материалы, вообще все необходимое и сооруди для меня на озере Хеммис остров, который бы плавал по озеру, гонимый ветрами, неся на себе храм, дворец и сад со всеми видами деревьев и виноградников. Сооруди этот остров, и пусть он будет полностью оснащен всем необходимым к тому времени, когда луна начнет убывать.

Затем, зайдя в покои царицы, он сказал:

– Возвеселись, о царица. Я знаю все и уже послал за Барбеком.

Ненехофра поцеловала его руки.

– Ты будешь принадлежать ему, а он тебе, и никто в течение целого года не помешает вашей любви.

Она поцеловала его ноги, но он поднял ее и поцеловал в ответ. И розы опять расцвели на ее щеках, губы окрасились алым, и смех вернулся в сердце царицы.

Целый год прожили царица и садовник Барбек на острове Хеммис, который стал одним из чудес света. Не существовало более прекрасного храма любви во всем мире. Целый год царица и садовник не видели никого больше и существовали только друг для друга. Когда же год этот закончился, царица вернулась во дворец в Мемфисе.

– Так кто же теперь любит тебя больше? – спросил царь.