Белый ворон

Как бы то ни было, горжусь тем, что у меня трудится наверняка единственный бизнесмен страны, показывающий абсолютно все доходы, при этом непонятно как ходящий в целых штанах и не босиком, без специальной палочки для накалывания окурков на улице. На месте государства я бы ему памятник при жизни поставил, улицу именем Голубенко назвал, в крайнем случае, его в банку со спиртом засунул, чтобы далекие потомки удивлялись, какое диковинное существо передвигалось своим ходом по нашей грешной земле.

Может, нашим современникам методы работы Голубенко покажутся легким сдвигом на фазе крайнего помешательства, работать честно и при этом не остаться с голым задом просто невозможно. Это жизнь доказывает ежедневно. Однако я поставил перед Голубенко именно такую задачу, а потому он не чувствует себя явно придурковатым. О чем может идти речь, если фирма регулярно доплачивает разницу между жадностью государства и реальным уровнем жизни шефа отдела брокеров? Вместо чеканящих шагов Голубенко в кабинете раздалось легкое позвякивание смертоносных побрякушек. Марина безмолвно поставила передо мной гжельский поднос. На нем несколько тостиков, стакан томатного сока, цыплята-табака, зелень и крохотная чашечка ароматного кофе.

— Мариночка, во что ты превратила нашего незаменимого бизнесмена Голубенко? — с деланным ужасом прошептал я, разглядывая распластанного на тарелке цыпленка.

— Его я тебе на закуску оставила. И не только его. Но это, так сказать, на сладкое, — ухмыльнулась секретарша. — В общем, пока не позавтракаешь, никаких свиданий.

Кто станет спорить с женщиной, способной в течение минуты голыми руками отправить на тот свет несколько мужиков? Именно поэтому я мгновенно согласился с ее требованиями. Правильно, Маринка, если подохну от голода, тебе в этой жизни больше делать нечего.

После моего телефонного сигнала секретарша запустила в кабинет господина Голубенко. Шеф отдела брокеров своим таинственным видом напоминал явного шпиона американской разведки: черных очков даже в помещении не снимает, постоянно в галстуке и на улицу без шляпы — ни ногой. Следом за Голубенко на полусогнутых стропилах довольно приятной формы тащилась какая-то девица с чересчур болезненным видом, словно перед тем, как попасть в кабинет, она успела нахвататься от Марины таких оплеух, которыми секретарша изредка одаривала начальника отдела снабжения.

— Мы потеряли пять тысяч! — выпалил Голубенко и тяжко рухнул в кресло.

— Что ты натворил? — взверещал я. — Давай свой калькулятор, мне срочно требуется из него застрелиться по поводу полного разорения фирмы.

— У нее проси, — ткнул в сторону девицы указательный палец с ухоженным длинным ногтем Голубенко. — Ее работа.

Девица нагнала на свою мордочку толпы морщин и попыталась поседеть от горя у меня на глазах.

— Девушка, вы садитесь. Кстати, как вас величать? — мягко обращаюсь к ней, оттого как телка эта, иди знай, начнет волосы на себе рвать от великого горя, орать во все горло, брызгая дурными слезами, а Марина, сделав неверный вывод, в кабинет ворвется, и тогда точно в нем расплодятся раздолбанные цыплята в собственном соку.

— Наташей ее зовут, — выпалил Голубенко. — Познакомься перед увольнением.

— Позволь тебе напомнить, что нанимать сотрудников позволено тебе, однако решение об их увольнении — моя прерогатива. Я тебя спрашиваю, что случилось?

— Ее спроси! — скомандовал мне великий брокер.

— Да ты ее так запугал, что она голос потеряла. Давай рассказывай, что она натворила. Между прочим, под твоим чутким руководством. Чего вылупился, сейчас глаза стекла очков выбьют, парочка получится — дальше некуда. Немая сотрудница при слепом руководителе — исключительно совковый вариант.

Голубенко мгновенно дал задний ход.

— Она водку купила, хорошо, что я успел вовремя… Но мне пришлось эту гадость вылить. Постаралась, нечего сказать…

— Понятно.

— Что тебе понятно?

— Твое справедливое возмущение. Водка, наверняка, со второго гормолзавода?

— А откуда еще? По сараям даже она не работает.

— Ты тут головой не тряси. Между прочим, меня мало волнует, что твои люди вытворяют. Ты за них в ответе. Что, игрок великий, преферанс вспомнил, на «мизере» решил застрелиться? Ладно, не переживай, Наташка, я тебя не уволю.

Бегло взглянув в сторону девушки, я отметил — ее превращение из живого трупа в нашу сотрудницу несколько затягивается.

— А потери? — не успокаивался Голубенко.

— Понимаю, чего ты добиваешься. Думаешь, я сейчас решу: эти потери отобьешь ты. Не надейся. Спаленные бабки предстоит отбить самой Наташе. Она, как я успел заметить, уже взрослая девочка.

— Понимаю, — ухмыльнулся Голубенко, — тогда я пошел.

— Давай-давай, — напутствую его. — Доблестно вкалывай на благо великой родины и интеллигенции из колхозного крестьянства.

Представляю, как живописно изрисует в своем воображении дальнейшие события в кабинете генерального директора шеф козероговских брокеров. Еще бы, пять штук зелени, это ж какие позы придется принимать Наташке, чтобы их отработать.