Белый Волк

Белый Волк

Примечания автора:

Эти книга и цикл были написаны давно и только ждал своего часа. И вот этот час настал…. А на самом деле я не считаю это произведение выдающимся, это спонтанное творчество которое, я надеюсь все же найдет своего читателя и доставит незабываемое впечатление.

Пролог

Потом был только тихий полумрак. Серая комната, железная дуга над головой с пузырьками для капельницы, равномерное попискивание каких–то приборов и воткнутая в горло толстая холодная трубка. Сумрак, невероятная слабость, из–за которой он не мог шевельнуть даже пальцем, редкое появление медсестры, втыкающей что–то в левое бедро, мерный шелест непонятного ящика у стены. Он не заметил, в какой миг ему причудился Игорь, в белом халате и матерчатой шапочке на голове. Рядом с бывшим десантником шевелилось нечто невообразимое, похожее на вставшую на дыбы бетонную скамейку с головой на боку и торчащими сверху и снизу осьминожьими щупальцами.

— Кирюха, ты как? — тихо спросил Игорь. — Ты меня слышишь?

Самасадский не к месту вспомнил, что случилось все это с ним из–за жалких полутора тысяч долларов. Полутора тысяч зеленых фантиков, которые он к тому же принял за подозрительно большие деньги! Ему стало смешно — но трубка не позволила издать ни звука, и только тело слегка задрожало.

— Я не хочу, чтобы он умирал, Укрон, — прошептал Игорь. — Ты должен его спасти. Неправильно, когда умирают такие хорошие парни. Сделай что–нибудь, Укрон. Ты же можешь, я знаю! Верни ему жизнь!

— В этом мире нет моей власти, сын мой, — с низким хрипом ответило чудище. — У него совсем нет сил. Его должен выкармливать медведь, лось или хотя бы волк. Где я найду ему брата в этом одичавшем каменном лесу? Здесь меня не слышат ни люди, ни твари.

— Попробуй. Попробуй сделать хоть что–нибудь, Укрон! Ведь он старался для тебя, ради твоего дела! Мы не можем бросить его таким.

— Хорошо, сын мой, я попытаюсь призвать ему брата. Но откликнется ли на зов хоть кто–нибудь?

Щупальца чудища зашевелились, какое–то из них жгучим холодом опоясало лоб Самасада. Серый полумрак начал сгущаться в его глазах, сгущаться в непроглядную кладбищенскую тьму. Нечто тихое и покойное, разрываемое только резким, кисло–горьким запахом крадущейся перед норой крысы…

Глава 1

— Ну давай, приятель, открывай глазки, — попросил кто–то, слабо пахнущий сиренью и оружейной смазкой, и сильно — мужским потом, мятно–хлорной синтетикой, скорее всего зубной пастой, спиртовым мускусом (наверняка порожденным каким–то недешевым дезодорантом) и силиконом с воском, которым пропитывают губки для обуви. — Давай, просыпайся. Доктор сказал, что ты уже почти живой и через неделю за бабами начнешь бегать. А еще через три тебя даже на работу можно будет выписывать. У тебя есть работа, приятель?

Кирилл приподнял веки, покосился на гладко выбритого, ухоженного мужика лет тридцати в правильном, хорошем, но неброском сереньком костюме, в правильном коричневом галстуке и с правильной короткой прической, с правильной доброжелательной, но не дружеской улыбкой и правильно отремонтированными зубами. Если бы не пара слабых шрамиков под глазом, один ниже другого, гость был бы классическим «прохожим без особых примет среднего телосложения». Хотя подобное «телосложение» обычно достигается долгими и тяжелыми тренировками. Кирилл Самасадский знал это очень хорошо, поскольку не раз видел точно таких же «инкубаторских» ребят в деле, когда обеспечивал их операции на Кавказе. И вся их сущность определялась одним–единственным словом: «Контора». Именно его и попытался произнести бывший лейтенант, однако из горла вырвалось неразборчивое:

— В–ва–у-у-у… Ва–ва!