Белый вепрь

Красивые брови Риверса взлетели вверх.

— Ничего себе поручение, Нед. Совет все еще под контролем Уорвика, и вряд ли члены его подчинятся приказу Йорка.

— Спорим, что подчинятся? — сказал Эдуард, но Риверс, улыбаясь, отрицательно покачал головой.

— Я и так уже задолжал вам. Хорошо, будет исполнено. — И, понизив голос, добавил: — А в сам Тауэр какие указания передать?

— Неужели я похож на дурака? — столь же негромко спросил Эдуард. — Ведь у него наследник во Франции.

Шурин ушел, и Эдуард принялся лениво перебирать разбросанные по столу бумаги. Он что-то весело насвистывал, но глаза у него оставались холодными.

Лондон встретил их звоном колоколов и широко распахнутыми воротами. Беглые сторонники короля Эдуарда стекались сюда изо всех уголков страны, замещая ланкастерских приверженцев на многочисленных должностях. Весь город словно прокладывал им дорогу, хватал за стремена, забрасывал цветами и гирляндами. Все и думать забыли, что из Ковентри во главе внушительной армии движется граф Уорвик. Освобождаясь — не слишком поспешно — из объятий дочерей города, Филипп внутренне посмеивался: все ведут себя так, будто мы уже победили. Но это был веселый праздник, бальзам на их души — израненные, истомленные тяжелым изгнанием в Брюгге и никчемным сидением в Йорке.

А ведь сначала, когда они двинулись на юг, присоединялись к ним люди не слишком охотно, с оглядкой. Теперь все не так. Через два дня отдохнувшее, прекрасно экипированное, выросшее словно на дрожжах — теперь их было десять тысяч человек — войско вышло через главные городские ворота и направилось на север, в сторону Ковентри. Когда передовые отряды достигли Барнета, уже сгущались сумерки. Городок, казалось, совершенно опустел, и, быстро проведя рекогносцировку{75}, Ричард срочно отправил курьера в главную ставку. Вскоре появился сам Эдуард. Надо было срочно посоветоваться. Где-то прямо перед ними стояла армия графа Уорвика и его союзников. Как близко — это разведчики скоро скажут. А вот и они. Выяснилось, что граф, перерезав путь королевским войскам, стал лагерем всего в миле отсюда. Немного подумав, Эдуард велел брату продолжать движение. Ему совершенно не хотелось, чтобы Уорвик передумал и отступил, надеясь, скажем, соединиться с Маргаритой Анжуйской и ее французами, которые, по донесениям, готовятся отплыть из Кале. За ночь нужно вплотную приблизиться к войскам графа, чтобы утром тому ничего не оставалось, как начать сражение. Но сделать это в полной ночной темноте было нелегко. Осторожно, не зажигая огней, с черепашьей скоростью, чтобы не слышно было стука копыт, продвигались по размокшей от дождей дороге люди герцога Глостера. Минута шла за минутой, и вот наконец впереди, в густом тумане, внезапно засветились огни. Посланная вперед разведка доложила, что противник — на расстоянии выстрела из лука. Отправив нарочного к королю, Ричард свернул с дороги и стал располагать правый фланг своих войск на кромке обширного луга, прямо напротив левого крыла уорвиковской армии. Приблизившись к ним с основными силами, король и Кларенс стали в центре, а Гастингса с его отрядами отправили прикрывать левый фланг. Фургоны с фуражом остановились в тылу, лошадей тоже отвели назад, и таким образом нелегкая задача разбить лагерь в темноте, да еще на незнакомой территории была решена. Но тут едва наступившую тишину неожиданно разорвал пушечный выстрел, донесшийся откуда-то спереди: Ричард, уже ступивший было в палатку, остановился посмотреть, что случилось.

— Они обстреливают Барнет, — заключил он. — Наверное, им и в голову не пришло, что мы затеем ночные маневры. Ну что ж, пусть тратят ядра. Утром кузена ждет неприятный сюрприз.

— Говорят, у него в полтора раза больше людей, чем у нас, — криво усмехнулся Филипп. — Так что еще неизвестно, кто кому преподнесет сюрприз, милорд.

Рядом с палаткой герцога разбили шатер, в котором разместились рыцари из его свиты. Филипп нашел себе место и приготовился провести не самую тихую ночь в своей жизни.

Чье-то прикосновение к плечу произвело прямо-таки электрическое действие. Филипп мгновенно проснулся, перевернулся на другой бок и сел на тюфяк — над ним склонился, уже во всеоружии, Перси.

— Вставайте, соня. Высуньте нос на улицу и представьте себе, что вы в Оксфордшире.

Снаружи уже слышались звуки пробуждающегося лагеря, но в павильоне все еще горели свечи. Следуя взгляду Перси, Филипп посмотрел на поднятый полог палатки. Рассвет словно бы еще и не наступил, только пламя десятков костров освещало местность. Выйдя наружу, Филипп понял, в чем дело. Туман, густой, непроницаемый туман окутал лагерь: на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Штандарты с белым вепрем над палаткой Ричарда поникли из-за полного отсутствия ветра. Было холодно.

— Святой Михаил, помоги и оборони нас, — пробормотал кто-то сзади.

Филипп рассмеялся:

— А вместе с ним и все другие ангелы. Но и Оксфорду с Уорвиком нечему радоваться. О Господи, помилуй нас, грешников, сегодня.