Белый вепрь

Фрэнсис пересек комнату и склонился над колыбелью. Девочка тоже дремала, подложив под щечку кулачок, такой маленький, что Фрэнсис даже не поверил — Уилл был куда крупнее. Волосы у девочки были темные и пушистые, они торчали в разные стороны. Ничего, потом они станут густыми, заблестят, лягут тяжелым узлом на затылке. Он вспомнил, как ребенком восхищался роскошными волосами матери. Цвет волос малышки его немного смутил — он почему-то решил, что они должны быть светлыми. Все это успело промелькнуть у него в голове, пока девочка не заворочалась, она словно пыталась вылезти из тесных пеленок; ручка ее скользнула вниз, она перевернулась с бока на спину, лицом к Фрэнсису. У него застыло сердце. На маленьком личике ото лба до подбородка расплывалось огромное багрово-красное родимое пятно. Оно задевало даже шею.

Фрэнсис стоял словно пригвожденный, чувствуя позывы к рвоте. Его всегда угнетало уродство, в любых проявлениях, даже карликов при королевском дворе он ненавидел, и самые страшные раны, какие ему приходилось наблюдать во время пограничных войн, устрашали его меньше, чем увечные нищие на дорогах, демонстрировавшие свои болячки. Он всегда швырял им монеты, чтобы побыстрее отвязаться. Но здесь-то монету не кинешь, здесь так просто не отделаешься.

Резко распрямившись, он инстинктивно отпрянул от колыбели. При этом звякнула золотая цепь у него на поясе, этот звук разбудил девочку. Она серьезно посмотрела на него, мигая от ударившего в глаза света, но ничуть, казалось, не смутилась при виде незнакомого лица. Уилл, снова припомнилось ему, был, несмотря на все усилия Анны, более робким. На металлической строчке ворота отразились солнечные лучи, и девочка, радостно воркуя, потянулась к нему своей маленькой ручонкой. Устыдившись собственного смущения, Фрэнсис протянул ей палец; малышка крепко схватила его.

Фрэнсис не мог бы сказать, сколько простоял у колыбели. Тяжелые мысли одолевали его. Конечно, он мог обеспечить ее так, что никакое замужество не будет невозможным и никакой замок — слишком роскошным; но легче от этого ему не становилось.

Да, остается церковь. Вот и ответ. Ну конечно же, только там ей будет хорошо и спокойно. Он специально для нее построит аббатство, пригласит этих бездельниц сестер из Шропшира, или как там называется это место? Оно достанется ей по наследству, и, достигнув определенного возраста, она станет во главе этого женского монастыря.

Приняв решение, Фрэнсис почувствовал некоторое облегчение. Он нагнулся над колыбелью и хотел освободить палец, но девочка вцепилась в него изо всех силенок. Личико ее сморщилось. К собственному удивлению, Фрэнсис принялся терпеливо объяснять ей, что должен идти, оставаться с ней больше не может, что непременно вернется, и не с пустыми руками, но и она должна постараться хорошо себя вести.

Один подарок у него был с собой: алое одеяльце, расшитое фамильными знаками Ловелов. Его передернуло при мысли о том, как оно будет выглядеть на фоне этой жуткой отметины. Надо забыть об этом, надо думать о чем-нибудь другом, убеждал он себя, а пока, чтобы успокоить девчушку, Фрэнсис отстегнул ворот с большим крестом святого Георгия и положил его на кровать. Впрочем, крест надо бы отстегнуть — Фрэнсису говорили, что дети суют в рот все, что попадет под руку. Девочка с любопытством наблюдала за ним. Фрэнсис выпрямился и увидел в дверях жену.

За последние месяцы они совсем не писали друг другу. Анна явно не знала о его нынешнем приезде и казалась не менее растерянной, чем сам Фрэнсис. Она перевела взгляд на девочку, та весело смеялась и протягивала ручонки. Проследив за ее взглядом, Фрэнсис неловко сказал:

— Как ты думаешь, эта штука беспокоит ее? Выглядит она так ужасно…

— Врачи говорят — ничуть, — натянуто произнесла Анна, подходя к колыбели. На ней был свободный халат, вроде того, что она носила после рождения Уилла. Тогда он возражал против того, что Анна отослала найденную им кормилицу. Сейчас он был даже рад, что жена по-прежнему не доверяет своего ребенка посторонним женщинам.

— Несчастная малышка, — пробормотал Фрэнсис, — когда-нибудь она проклянет свою жизнь, а заодно и нас за то, что произвели ее на свет. Может, ей лучше и не жить вовсе?

Анна поспешно вынула девочку из колыбели и тесно прижала к груди.

— Ну конечно, ты именно так и должен думать. Таким ребенком ведь не похвастаешься перед бражниками друзьями.

Фрэнсиса перекосило от этих слов, он круто повернулся и вышел из детской. Анна слышала, как он спешно прошел через людскую. Через несколько минут был слышен стук копыт.

Фрэнсис больше нигде не останавливался. Он и его свита следовали в Лондон. По его виду все сразу поняли, что лучше Ловела ни о чем не расспрашивать. В Вестминстере Фрэнсис узнал, что Колингбоурна наконец-то схватили. Фрэнсис был включен в состав суда пэров, которым предстояло вынести приговор.

Через неделю под председательством Норфолка и Стэнли состоялось заседание суда. Никакие представители Филиппа не могли спасти предателя от чрезмерно сурового приговора — его ждали чудовищные мучения.

Ричард коротко бросил: