Белый Шанхай

— Спроси его, где ключи? — велел он переводчику.

Аптекарь принялся что-то тарахтеть, брызги слюны попали на Джонни, и тот с отвращением оттолкнул его.

— Что он говорит?

Переводчик скривился:

— Он ничего не понимает, сэр. Кажется, он из другой провинции и не владеет шанхайским диалектом.

— Врет, сволочь!

Джонни достал из кобуры револьвер и пальнул в стену. Аптекарь сдавленно охнул и, помертвев, упал ничком.

— Хлипкий народ… — сквозь зубы процедил Феликс.

Джонни обшарил ящики конторки:

— Вот ключи! Идемте.

Они поднялись наверх. В спальне на втором этаже стояла большая кровать с алым пологом; на ней, забившись в дальний угол, сидела женщина с двумя насмерть перепуганными детьми.

— Уберите! — поморщился Джонни, и полицейские живо вытолкали их.

За кроватью находился сейф, накрытый расписным покрывалом, на котором стояли бронзовые подсвечники и вазы. Джонни сдернул его и, повозившись с ключами, открыл дверцу сейфа.

Клим потянулся смотреть — что внутри.

— Ничего себе! — присвистнул он, увидев сложенные друг на друга пакеты.

Феликс достал из кармана нож и вскрыл несколько оберток.

— Индийский опиум, — сказал он, попробовав содержимое на язык. — И кокаин.

Джонни вытащил из сейфа папку с бумагами.

— Иди-ка сюда! — позвал он переводчика. — Что тут написано?

Тот пробежался взглядом по иероглифам.

— Сэр, это списки поставщиков… и время…

Глаза Джонни загорелись.

— Ого! — Он начал рыться в бумагах. — Да тут и по-английски, и по-французски есть. Ну, аптекарь наш сядет!

На лестнице снова послышался топот, и на площадку вылетел китайский мальчишка лет четырнадцати. Под его зеленой рубахой было что-то спрятано.

— Держи его! — завопили снизу.

Тротс вцепился китайчонку в плечо, но тот выхватил из-за пазухи револьвер и выстрелил. Обливаясь кровью, сержант повалился на ступени. Мальчишка метнулся к окну, врезался в Клима и снова поднял револьвер.

«Вот и приехали…» — пронеслось в голове у Клима, а дальше все смешалось: звук выстрела, детский вопль и стук чего-то тяжелого о пол. Только мгновение спустя Клим осознал, что случилось: Феликс запустил в мальчишку вазой и сломал ему кисть.

Прибыли еще полицейские, следом набежали репортеры и фотографы. Все поздравляли Феликса и что-то спрашивали у него, но он, смущаясь, прятался за спину начальника.

— Феликс Родионов — редкой породы парень, — хвастался Джонни. — Он пришел устраиваться к нам в участок, и комиссия хотела его забраковать: уж больно тощий был. Я его спросил: «Что ты умеешь делать?» А он мне: «Нападайте с ножом, не стесняйтесь!» И что вы думаете? Выбил, сукин сын! У меня выбил нож! Я давно говорил, что личный состав полиции надо пополнять по расовому признаку. Пусть уж лучше русские служат, чем китайцы.

Джонни пересел на своего любимого конька и начал рассуждать о том, что цветным ни в чем нельзя доверять, потому что они всегда сговорятся за спиной белых:

— У нас больше двух третей личного состава — китайцы и сикхи из Индии. Во Французской концессии та же картина, только у них вместо сикхов — вьетнамцы.

Джонни все больше распалялся, журналисты записывали за ним, а Клим, уже слышавший это тысячу раз, пошел переговорить с Феликсом.

Тот сидел на лавочке на заднем крыльце, курил и гладил толстую рыжую кошку, тершуюся у ног.

— Спасибо, что спасли мне жизнь, — сказал Клим, присаживаясь рядом.

Феликс шмыгнул носом.

— Не за что. И не надо меня на «вы» называть — чай, я не барышня.

Они разговорились. Феликс был сиротой родом из Омска, и его в числе других кадет эвакуировали сначала во Владивосток, а потом в Шанхай.

Один из купцов-благотворителей отдал кадетам свой дом, и они жили там в страшной тесноте — им даже спать приходилось по очереди. Кормить семьсот мальчишек было не на что, и французский консул разрешил проводить лотерею в пользу младших сирот, — тем они и пробавлялись. Выпускники зарабатывали, роя могилы и карауля склады, и только немногим, вроде Феликса, повезло устроиться на хорошую должность.

— Мне б до инспектора дослужиться! — мечтательно проговорил он. — Инспекторам по триста долларов в месяц платят и отпуск дают: хочешь — семнадцать дней в год, а хочешь — семь месяцев каждые пять лет. Но для этого надо отличиться.

— Ты уже придумал как? — спросил Клим.

Феликс кивнул.

— Мой знакомый работает вышибалой в кабаке «Три удовольствия». Он говорит, что все спиртное, которым они торгуют, куплено без таможенных пошлин, а поставляет его здешний чехословацкий консул. Я давно предлагаю Джонни взять его, но он не хочет туда соваться, потому что это французская территория. Но ведь Иржи Лабуда живет в Международном поселении, а значит, он наш клиент!

— Как ты сказал? Иржи Лабуда? — ошеломленно переспросил Клим.

— Это фамилия у консула такая, — отозвался Феликс. — Хочешь, мы его вместе выследим? Тебе материал для газеты будет, а меня, может, по службе продвинут. Дело скандальное: шутка ли — дипломатический работник — и такой гнидой оказался!

Клим не знал, что и думать. Интересного дружка выбрала себе Нина!