Белый раб

Когда недели через три после своего приезда миссис Томас заявила, что намерена сама взять в руки бразды правления, и приказала сдать ей ключи, тётушка Эмма только презрительно поглядела на свою новую хозяйку и категорически отказалась выполнять её требования. Её прежняя госпожа, заявила она, — не какая-нибудь нищенка, а наследница одного из лучших семейств Виргинии, — привезла её с собой в дом массы Томаса, назначила экономкой и на смертном одре потребовала от массы Томаса обещания, что он никогда её не продаст и что она до конца дней останется у него экономкой. И экономкой она всё равно останется назло всем янки и белым беднякам на свете.

Пусть миссис командует слугами, которых сама привезла с собой. Ведь она привезла с собой камеристку, за которую, впрочем, бедному, милому массе Томасу пришлось заплатить, да ещё дорого заплатить собственными деньгами. По какому это праву она является сюда и позволяет себе задирать нос перед слугами старой госпожи? Тут тётушка Эмма разразилась громким, вызывающим и вместе с тем презрительным смехом по поводу того, что какая-то ничтожная, бог весть откуда взявшаяся янки осмеливается требовать у неё ключи. Требовать? У кого? У неё, тётушки Эммы, выросшей в лучшей виргинской семье! И тут тётушка Эмма вытянулась во весь рост и скрестила руки на груди, точь-в-точь как это делала покойная госпожа, выросшая в одном из лучших домов Виргинии! Но немедленно вслед за этим голос её упал, и она разразилась потоком слёз при мысли о том, что сказала бы на это её бедная, незабвенная госпожа, получившая воспитание в благородной виргинской семье, — она, которая ненавидела всяких янки больше, чем жаб или змей, и всегда говорила об этих янки как о каких-то отпущенных на свободу неграх… Что сказала бы её госпожа, если б она вернулась и увидела, что все ключи оказались в руках какой-то янки?

Надо только сильно хотеть, и если такое желание есть, то и раб может подчас занять место своего господина. Миссис Томас в самых горьких выражениях пожаловалась своему супругу и потребовала от него, чтобы он велел наказать тётушку Эмму плетью и отослал её на работу в поле. Но благодушный, дороживший своим покоем старый джентльмен так привык сам подчиняться тирании властной экономки и ему так нравилось её презрение к янки, которое он и сам отчасти разделял, что он готов был стать на её сторону. Лишь после шестимесячной борьбы и бесконечных семейных сцен миссис Томас удалось получить в руки ключи и добиться удаления тётушки Эммы. Она настойчиво требовала, чтобы негритянку отправили на продажу в Новый Орлеан или, во всяком случае, как можно дальше, на полевые работы, а главное, чтобы за её наглое поведение её как следует наказали плетью. Мистер Томас, однако, решительно воспротивился этому. Пускай его жена, если найдёт нужным, собственноручно наказывает Эмму, сколько ей заблагорассудится. Покойница тоже не раз пускала в ход плеть, но за те шесть лет, что тётушка Эмма самостоятельно вела хозяйство, у него никогда не было повода прибегать к таким мерам, и он не собирается делать этого и сейчас. И только с большим трудом миссис Томас удалось добиться того, чтобы её супруг отдал Эмму внаймы куда-то по соседству. Миссис Томас, словно предчувствуя будущее, даже сказала, что её муж не желает далеко отсылать тётушку Эмму, чтобы иметь возможность снова назначить её экономкой, как только она, его несчастная жена, умрёт… что, наверно, случится очень скоро.

Хотя миссис Томас и освободилась наконец от чернокожей экономки, но у неё оставался ещё более опасный враг в лице чернокожей кухарки. Кулинарными талантами тётушки Дины нельзя было пренебречь, а мистер Томас был человеком эпикурейского склада и так привык к блюдам, которые стряпала тётушка Дина, что никто другой не сумел бы ему угодить. Все старания бедной миссис Томас изгнать тётушку Дину из кухни ни к чему не привели. Мистер Томас посоветовал своей жене просто-напросто быть подальше от кухни и не вмешиваться в стряпню, предоставив всё тётушке Дине. Миссис Томас никак не могла на это согласиться. Она ужасно любила возиться по хозяйству, волноваться, придираться, браниться. У неё дня не проходило без ожесточённых схваток с тётушкой Диной, которую хозяйка (и не без основания) попрекала тем, что она не умеет навести в доме чистоту и порядок. В ответ на такое обвинение тётушка Дина ворчливо заявляла, что от нищенки нечего ждать толку на хорошей кухне и что в кулинарии её хозяйка ничего не смыслит.

Эта междоусобная война длилась долго. Наконец миссис Томас стала уже серьёзно опасаться, что тётушка Дина собирается её отравить, и в течение долгих месяцев ничего не ела, кроме пищи, которую для неё готовила Касси. Впрочем, Касси так и не могла понять, чего именно боялась её госпожа — неопрятности тётушки Дины или вещей более страшных.