Белый раб

Томас Литтлбоди, эсквайр, адвокат из Бостона, при этих словах счёл благоразумным отступить на три-четыре шага, и всем стало ясно, что удар попал прямо в цель. Зато мистер Кертис, который никогда не расставался с важностью и хладнокровием, проявил большую выдержку.

— Надеюсь, вы не собирались вашим замечанием задеть мою честь? — произнёс он тягучим голосом, широко раскрыв свои большие совиные глаза.

— Я именно так и сделаю, — резко возразил Колтер, — если вы осмелитесь предложить хоть малейшую надбавку. Довольно уже и того, что вы поместили в эту компанию свободную женщину!

— Сто долларов, джентльмены! Сто долларов! — повторил аукционист. — Предложена цена — сто долларов!

Никто ничего не прибавил.

Косоглазый торговец детьми, жадным взором следивший за всеми подробностями этой сцены с явной надеждой хоть чем-нибудь поживиться на этом деле, попытался было раскрыть рот и предложить надбавку. Но Колтер так взглянул на него, как будто всадил ему в язык нож. Да, кажется, Колтер и в самом деле показал ему, словно невзначай, скрытый у него под жилетом охотничий нож. Так или иначе, слова замерли у него на губах, и он пробормотал что-то совершенно нечленораздельное.

— Ввиду того, что охотников торговаться явно нет, — заявил тогда мистер Грип Кертис, став рядом с аукционистом, — я снимаю женщину с продажи!

Эти слова не на шутку меня встревожили. Но Колтер имел в этом деле такой богатый опыт, что какому-нибудь янки его трудно было сбить с толку. Вместо ответа он спокойно достал из кармана и показал аукционисту объявление о торгах, где в заключение было сказано: «Все перечисленные выше рабы должны быть проданы без назначенной цены», и потребовал продолжения аукциона. Собравшиеся, а также и сам аукционист поддержали его в этом требовании, и так как надбавок не последовало, молоток аукциониста наконец опустился.

— Продана за сто долларов, — произнёс аукционист, — мистеру…

— Вот деньги! — сразу ответил Колтер, протягивая аукционисту одну из стодолларовых бумажек, выигранных им несколько дней назад у бостонского комиссионера по закупке хлопка. — Выдайте расписку в получении этой суммы и составьте акт, согласно которому все права собственности бостонца на эту женщину передаются мистеру Арчи Муру из Лондона.

Тут же составили акт, причём даже равнодушный бостонец был озадачен всем происшедшим, и на лице его отразилось неудовольствие.

Колтер попросил Касси следовать за нами, что она с готовностью и сделала. Когда мы все втроём выходили из аукционного зала, весёлый и добродушный аукционист успел уже вернуться к выполнению своих обязанностей и выставил на продажу шестнадцатилетнюю негритянскую девушку, камеристку, выросшую в штате Мэриленд, в хорошей семье. Он заявил, что девственность её вне подозрений, и прав на неё никто не оспаривает… Он надеялся получить за неё хорошие деньги.

Не стану описывать, что пережили мы оба, когда Касси узнала во мне своего мужа, с которым так долго была в разлуке. Её радость не уступала моей. Но, по её словам, это не явилось для неё неожиданностью: она всё время чего-то ждала, и ожидание это, как нередко бывает с людьми жизнерадостными, перешло в твёрдую веру, что рано или поздно, но она непременно встретится со мной. И как верная и любящая жена, она всё время сохраняла незапятнанным и нетронутым всё, что было лучшего в её сердце, оставляя его для меня. Поэтому теперь она обнимала меня не как безнадёжно потерянного и неожиданным образом возвращённого ей супруга, а как вернувшегося из дальнего путешествия возлюбленного, которого она долгие годы неустанно и терпеливо ждала.

О, священные нити любви, узы супружества, союз сердец! Церковь и законы могут лишь освятить вас, но создать вас они не могут. Ни разлука, ни время, ни благополучие, ни нужда, никакая неукротимая сила, никакое беспомощное повиновение ей — ничто, кроме смерти, да и сама смерть не властны разорвать вас!

Глава пятьдесят шестая

Новая хозяйка, в руки которой Касси благодаря доброму посредничеству мистера Колтера попала прямо из невольничьих бараков благочестивых и почтенных господ Гуджа и Мак-Грэба, незадолго до этого, как я уже узнал от Колтера, приехала из Новой Англии, стала женой мистера Томаса, владельца хлопковых плантаций в штате Миссисипи.

Она родилась и выросла на маленькой ферме в Нью-Хемпшире. Родители её были люди бедные. Но она, как и многие девушки Новой Англии, стремилась добиться самостоятельности и ко времени знакомства со своим будущим мужем, мистером Томасом, уже занимала место учительницы в модном пансионе для благородных девиц, в том самом, куда мистер Томас привёз двух своих дочерей от первого брака.