Белый раб

- Писем? - с недоумением переспросила женщина, покачав головой. - Писем?… Да кто же из моих сыновей или дочерей мог научиться читать и писать? Бедные люди в Каролине ничему не учатся. Школ нет, а если бы и были, ни у кого нет денег, чтобы платить учителям. Вот потому все мои и отправились искать счастья в далекие края. Одна только Сузи среди всех наших соседей умеет читать. Вы, верно, об этом слышали? А знаете, как это произошло? Когда она была еще совсем маленькой, у нас как-то остановился странствующий торговец-янки - знаете, один из тех, что разъезжают в тележке, запряженной одной лошадью, и продают разные деревянные часы - вон такие, - пояснила она, указывая на висевшие в углу стенные часы, - они уже лет десять, как остановились, - иголки, булавки, дешевые вилки и ножи, да еще мускатный орех… хотя, по правде говоря, тот, о котором я говорю, никогда настоящими орехами не торговал. Мазурики они все, эти торговцы. Большие мазурики! - добавила старуха и, всплеснув руками и уронив челнок, с выражением отчаяния поглядела на меня. - Вот потому здешние люди так бедны, и даже те, у кого есть рабы, вынуждены уезжать в Алабаму. Это все проклятые странствующие торговцы вывозят отсюда деньги. Так по крайней мере объяснил нам полковник Томас, член конгресса, когда приезжал сюда перед выборами.

"Про того торговца, о котором я начала рассказывать, мне, правда, грешно сказать что-нибудь дурное. Он обычно заезжал к нам раз в год, и то, что он продавал, нужно признаться, было лучшего качества и стоило дешевле, чем в городе Кемдене. Однажды этот торговец приехал к нам совсем больной. У него был сильный жар, и я думала, что он умрет. Он бы и умер, если б не Сузи… Она ухаживала за ним, как за родным отцом, и выходила его, хоть ей всего тогда было лет двенадцать, не больше.

"В благодарность он, когда стал поправляться (а времени, пока он достаточно окреп, чтобы пуститься в дорогу, прошло немало), научил девочку читать, да и считать немного, и, уезжая, подарил ей букварь, такой самый, какие он продавал более богатым людям, да еще совсем новенькую библию… Принеси-ка ее, Сузи, и покажи приезжему господину! Эту библию, как он говорил, мать подарила ему перед тем, как он уехал из Коннектикута. После его отъезда, когда здесь иногда останавливались странствующие торговцы, миссионеры или другие какие образованные люди, Сузи пользовалась случаем и просила еще немножко поучить ее; так что теперь она отлично читает и учит читать своих детей".

- Вы не поверите, - с гордостью произнесла старуха, указывая на мальчика, который раньше взял на свое попечение мою лошадь, - но вот Джим - вот этот самый Джим - умеет читать! Это мать сама научила его. И если ему время от времени удается добыть газету, он важничает, как павлин.

Я внимательно слушал. Все, что рассказывала старуха, подтверждало мое предположение, что Сузи - та самая девочка, которая дала нам с Томасом возможность бежать в ту памятную для меня ночь… Да, с той ночи началось мое безостановочное продвижение на север в погоне за свободой…

Мне очень хотелось выяснить этот вопрос. Сузи рядом накрывала для меня на стол. Я перешел в ту комнату и уселся в стороне. Помолчав, я спросил ее, не сохранилось ли у нее воспоминания о том, как много лет назад, вероятно даже задолго до того, как странствующий торговец стал учить ее грамоте, в их дом привели двух арестованных - одного негра, а другого белого, которых на ночь заперли в этой самой комнате. При первых же словах я увидел, как на лице ее, может бы и не совсем правильном, но бесконечно обаятельном благодаря выражению редкой доброты, отразилось удивление и отблеск далекого воспоминания. Но как только я упомянул о маленькой девочке, которая, бесшумно прокравшись в комнату, перерезала веревки, связывавшие узников, - тревога и испуг согнали с ее лица улыбку. Несмотря на явные старания овладеть собой, ей не удавалось скрыть страха, что она может быть призвана к ответу за то, что дала тогда волю своему детскому великодушию.

Я поспешил успокоить ее. Ее удивление было безгранично, когда она убедилась, что я тот самый белый, который был обязан ей своей свободой, и что сейчас я имею и желание и возможность отблагодарить ее за оказанную услугу.

Осторожно и ласково расспросив ее о домашних делах, я узнал, наконец, не столько из ее уст, сколько из слов матери, что муж у нее человек добродушный, но легкомысленный и ленивый и что вся тяжесть по содержанию дома и семьи ложится на плечи обеих женщин. Единственной мечтой Сузи было отдать старшего своего сына Джима в школу.

По соседству от дома, где жила семья Сузи, помещалась школа ручного труда, основанная методистами. Эта школа ставила себе целью дать кое-какое образование детям из небогатых семей. Несколько часов в день отводилось работе в мастерской, что, с одной стороны, уменьшало расходы на содержание ученика, с другой - давало ему возможность обучиться ремеслу,