Белый пиджак

В 1985 году на страну свалилась форменная напасть в виде перестройки (сначала к слову «перестройка» добавлялось еще и «ускорение»), начатой недалекими прожектерами, понимающими, что делать что-то необходимо, но не имеющими никакого представления, что именно и каким образом (а, возможно, как раз, очень дальновидными людьми издалека). Желчная Тамара Томилина, заведующая отделом экспертиз трупов Главного Бюро СМЭ в Москве, умная и ироничная дама, зябко подергивала плечами от одного слова «перестройка», на ее тонких капризных губах столичной барыни появлялась гримаса, как после съеденного натощак лимона, и она просила собеседника больше не произносить этого мудацкого слова в ее присутствии. Но большая часть интеллигентствующей публики приняли эту «перестройку» с восторгом и непонятной эйфорией.

Доперестроечное пятилетие ознаменовалось для меня двумя поездками на учебу: на первичную специализацию и цикл усовершенствования общей сложностью почти на пол года, в Мать городов русских – Киев (Ах, Киев! До сих пор стоят перед глазами белые свечи твоих каштанов в фиолетово-синеватом сумраке вечернего Крещатика; золоченые купола многочисленных церквей; холмистая волнистость твоего древнего ландшафта!); познанием основ избранной профессии, появлением вкуса к конкретной практической экспертной работе, а также… распадом первой семьи. Последнее событие совершенно выбило меня из седла, хотя было совершенно закономерным. Во-первых, если бы не моя пьянка во время выпускных экзаменов, то этот странный брак-фантом вообще не состоялся. Во-вторых, веди я абсолютно трезвый образ жизни, то смылся бы давным-давно, так как более разных людей, чем я и супружница-Танюша, найти было невозможно. Слабым и инфантильным утешением служило то обстоятельство, что ушел я с гордо поднятой головой, с одним кейсом в руке, в котором уместился весь мой скарб. Но шестилетние малыши, близняшки, мальчик и девочка, не повинные в разногласиях и разборках между родителями, оказались заложниками ситуации и единственными пострадавшими, как это бывает в большинстве подобных случаев.

Семейные неурядицы настолько сильно действуют на человека, что провоцируют даже вполне нормальных людей на неадекватные действия, а уж для алкоголезавимого субъекта был бы лишь повод. Я словно сорвался с цепи. Времена суток смешались в темный сгусток, в котором трудно было разобрать утро, день, вечер и ночь. Чьи-то лица, квартиры, забегаловки – нескончаемый калейдоскоп с преобладанием черной краски и серых тонов, при полном отсутствии других цветов спектра. При таком интенсивном образе жизни, о какой работе можно говорить? Любой, даже самый лояльный руководитель держать такого работника не станет. Что и произошло со мной, с экспертной деятельностью пришлось расстаться более чем на полгода. Как хватило здоровья на запой длиной почти в целое лето, ума не приложу?

Но тут в дело вступил «спонсор» - участковый, предупредивший меня со всей серьезностью, что если я не устроюсь на работу, то он привлечет меня к уголовной ответственности по статье УК - «тунеядство». Сидеть на нарах, прямо скажем, никакой охоты не было, поэтому с помощью приятеля детства, Бамбы, главного инженера завода «Одн» - «Звезда», я был трудоустроен в качестве ночного сторожа клуба при этом заводе.

С героями песни Бориса Гребенщикова «Поколение дворников и сторожей» у меня было мало сходства. Те ребята, сам БГ, Майк Науменко, Виктор Цой и другие, сознательно уходили в подполье кочегарок и сгребали лопатами мерзлый снег, чтобы не сотрудничать активно с Системой, а в параллельной жизни создавали Русский Рок, наверняка, не самый профессиональный и забойный в мире, но по части поэтических образов, лиричности и социального заряда не имеющий себе равных. Это была музыка не для ног, а для головы и души. Я же просто отыскал норку, где можно было спрятаться от околоточного и отдохнуть от беспробудного пьянства.

Я даже вынашивал мысль уехать из Калмыкии куда-нибудь подальше, например, на Север, и с этой целью ворошил подшивку «Медицинской газеты», где на последней странице иногда публиковали объявления о вакансиях в различных регионах страны. Но потом, что-то мне подсказало, что этого делать не стоит; подниматься надо именно там, где падал. У меня перед глазами был живой пример: коллега по имени Алик, страдавший тем же самым, что и я. У него трагически погибла жена, ребенка забрали на воспитание ее родители, Алик подолгу не задерживался ни на одном месте, где ему удавалось устроиться на работу (объяснять причину, надеюсь, излишне). За короткий срок он умудрился пропить две квартиры, и опускался все ниже и ниже. Однажды я встретил его в городе, в поношенном пальто, всего какого-то «пожеванного». Отношения между нами были доверительные, поэтому мы без церемоний могли обсуждать свой «животрепещущий» вопрос. Поэтому я спросил у Алика в лоб:

«Не собираешься «завязывать»?

То, что я услышал от него, меня очень удивило, потому что непреложную истину про телегу, которую никогда не ставят впереди лошади, вроде, никто не отменял: