Белый пиджак

Виктор смешался и пробормотал в ответ, что ему приходится много заниматься, в том числе и по ночам. Знаете, такое напряжение на глаза. Латентный (скрытый) период пьянства рано или поздно закончился, а в открытый период Виктор очень уж резво ушел в крутое алкогольное пике. Он стал приходить на кафедру хорошо выпивший, а то и не приходил вовсе. Его жена поначалу потихоньку терпела все это и молчала (стыд-то, какой!), но, когда предел ее терпения закончился, проговорилась в доверительной беседе, что устала бороться с пьяными закидонами мужа и замучалась натыкаться на заныканные бутылки, которые обнаруживались даже в бачке от унитаза. Вскоре они развелись, а там и с кафедры Витю попросили. Чтобы человек не пропал совсем и окончательно, ему дали возможность восстановить статус, и пристроили в Областное бюро судебно-медицинской экспертизы. Но заняться, как следует, экспертной деятельностью Виктору не пришлось. Во время одного его ночного дежурства по городу образовался очередной труп, на который должна была выезжать оперативно-следственная группа, включая судебного медика. Из райотдела никак не могли дозвониться в Бюро, чтобы предупредить эксперта о необходимости готовиться к выезду и дожидаться оперативную машину. Когда группа приехала за экспертом в Бюро, то обнаружила его лежащим поперек кушетки в совершенно бессознательном состоянии. Не нашли ничего лучшего, как вызвать по телефону непосредственное начальство Виктора; его для чего-то сфотографировали в различных ракурсах, а наутро был готов приказ начальника Бюро об его увольнении по статье КЗОТа. Далее все развивалось молниеносно, он опустился внешне, и его постоянно видели в обществе деклассированных оборванцев (по народному – ханыг) в районе 17-ой пристани. Скончался Виктор от сердечно-сосудистой недостаточности.

Алик Ж. почти сразу после института оказался в ЛТП, куда его сдала благоверная супруга, полагаю, не в последнюю очередь из-за комфортабельной квартиры на двух уровнях, которая досталась Алику после смерти матери. Выйдя из ЛТП, он нигде не мог устроиться на работу по специальности и продолжал пить. Допился до белой горячки («белки») и был госпитализирован в психиатрическую больницу. «Белка» в дальнейшем накрывала Алика неоднократно, и загнулся он в психушке. Думается мне, что с психическим здоровьем у него изначально не все обстояло благополучно, а массированная алкоголизация, наложившаяся на неблагоприятный психический фон, быстро завершила дело.

Борису К., не пришедшего в себя после сильного запоя, стервоза - жена не дав опохмелиться, едва живого, потащила с утра на рынок за продуктами. И только набив сумки припасами для утробы, милостиво позволила купить в магазине бутылку пива, выделив для этого деньги точно под расчет. Боре еще пришлось выстоять очередь из нескольких человек (воспитание не позволило переться вперед), прежде чем эта злосчастная бутылка не оказалась в его дрожащих руках, чуть не выскальзывая из судорожно сжатых пальцев. Ему надо было, не отходя от прилавка, прямо «из дупла», то есть, из горлышка, выдуть пиво залпом, но он постеснялся пить в помещении магазина и в полуобморочном состоянии, бледный как бумага, едва доковылял до выхода. Оказавшись на крыльце, даже не успев поднести бутылку к губам, он рухнул, как подкошенный на ступеньки: остановилось сердце. Прибывшей бригаде «скорой помощи» оставалось только удрученно разводить руками, реанимационные мероприятия были уже не надобны. Оставалось только констатировать смерть.

Все эти люди ушли от нас молодыми, редкому из них удалось прожить более сорока лет, всех их я хорошо знал, а с некоторыми был близок, и, что называется, ел из одной тарелки и пил из одного стакана. Много и других однокашников по Alma mater, погибших в пьяных драках (раскроенные черепа, ножевые раны), выпавших с балконов, покончивших жизнь самоубийством, но с ними у меня не было таких тесных человеческих контактов, как с людьми, обозначенными в списке.

Были и такие, кто еще не утратил физическую оболочку, то есть, формально оставался в реестре живых, но, право, было бы лучше, если бы они умерли. Кое-кто доживал свой век в богадельнях, лишенный здоровья, рассудка и имущества; в одиночестве, в обществе калек и убогих.

Я совершенно не собираюсь морализировать по поводу приведенного списка или давать комментарии.

Так, что, ребята, пейте «Клинское»! Вас ждет великое будущее!