Белый отряд

Действительно, они увидели статную, полную деревенскую девушку, на голове она несла корзинку со шпинатом, под мышкой большой ломоть копченой грудинки. Когда сэр Найджел снял бархатный берет и направил к ней своего крупного коня, она неуклюже присела, испуганно кланяясь.

– Господь с тобой, прекрасная девица! – сказал он.

– Господь да сохранит вас, милорд, – ответила девушка; она растягивала слова на манер западных саксов и смущенно переминалась с ноги на ногу.

– Ничего не бойся, прекрасная девица, но скажи, не может ли ничтожный и недостойный рыцарь случайно быть тебе чем-нибудь полезен? Если кто-нибудь жестоко тебя обидел, я мог бы восстановить справедливость.

– Да нет, добрый сэр, – ответила она, крепче прижимая к себе грудинку, словно за этим рыцарским предложением могло таиться желание покуситься на свинину. – Я скотница у фермера Арнольда, а он уж такой добрый хозяин, лучше и не бывает.

– Ну, хорошо, – отозвался сэр Найджел, тронул поводья и поехал дальше по лесной тропе. – Я прошу вас запомнить, – обратился он к своим оруженосцам, – что у ложных рыцарей есть низменная привычка выказывать нежную галантность лишь в отношении девушек дворянского происхождения, а вместе с тем истинный рыцарь обязан выслушать самую простую женщину, если она поведает ему о своей обиде. Но вот скачет всадник, который, как видно, спешит. Пожалуй, нам следует спросить его, куда он едет, ибо это может быть один из тех, кто хочет добиться успеха в рыцарском поединке.

Гладкая, твердая, подметенная ветром дорога впереди них ныряла в лощинку, снова поднималась по косогору на той стороне и исчезала среди стройных сосен. Далеко впереди, между темных стволов быстрые вспышки показывали путь, по которому продолжал двигаться отряд. К северу тянулись леса, а к югу между двумя холмами чуть виднелось холодное сверкание моря и белое пятно паруса на далекой линии горизонта. Навстречу путникам какой-то всадник поднимался по склону, усердно понукая коня хлыстом и шпорами, – так человек спешит к определенной цели. По мере того, как чалая лошадь приближалась, Аллейн все яснее видел, что она покрыта пылью и бока у нее в клочьях пены, словно она проскакала много миль. У всадника было угрюмое лицо, жестко очерченный рот и сухой взгляд, на боку у него звякал тяжелый меч, а через луку седла был перекинут какой-то предмет, завернутый в белый холст.

– Посланец короля! – рявкнул он, подъезжая к ним. – Посланец короля! Освободите дорогу для слуги короля.

– Не кричите так громко, приятель, – заметил маленький рыцарь, повертывая своего коня и ставя его поперек дороги. – Я сам был слугою короля тридцать лет и больше, но не считал нужным кричать об этом на мирной проезжей дороге.

– Я еду по его приказу, – ответил всадник, – и везу его собственность. Ты загородил мне путь на свою погибель.

– Однако я знавал и врагов короля, уверявших, что они действуют его именем, – заметил сэр Найджел. – Дьявол может таиться и под светлыми ризами. Мы должны получить знак или доказательство, что ты действительно выполняешь возложенное на тебя поручение.

– Тогда я вынужден применить силу! – воскликнул незнакомец, выставив вперед плечо и кладя руку на эфес меча. – Я не позволю, чтобы меня задерживал всякий бродяга, когда я служу королю.

– Если вы джентльмен и имеете герб, я буду очень рад продолжить с вами это объяснение. Если же нет, – у меня есть трое весьма достойных оруженосцев, и каждый из них готов заняться этим делом и поспорить с вами самым почетным образом.

Незнакомец гневно окинул взглядом всю группу, но рука соскользнула с эфеса.

– Вы хотите получить доказательство? – сказал он. – Вот глядите, если оно вам так уж необходимо. – С этими словами он развернул холст, в который был завернут лежавший на луке предмет, и они с ужасом увидели недавно отрубленную человеческую ногу. – Клянусь божьим зубом, – продолжал всадник с грубым смешком, – вы хотели знать, принадлежу ли я к знати, – да, так оно и есть, ибо я состою офицером при дворе главного лесничего в Линдхерсте. Эту воровскую ногу следует повесить в Милтоне, а другая уже висит в Брокенхерсте, чтобы все люди знали, какая участь ждет слишком большого любителя паштета из оленины.

– Фу! – воскликнул сэр Найджел. – Переезжайте-ка на другую сторону дороги, давайте расстанемся поскорее. Мы поедем рысью, друзья, напрямик через эту веселую долину, ибо, клянусь пресвятой девой, глоток свежего божьего воздуха очень приятен после такого зрелища. Мы надеялись поймать сокола, а в наши силки попала черная ворона! Ma foi! Однако существуют люди, чье сердце жестче, чем шкура кабана. Что до меня, то я играю в военную игру с тех пор, как у меня на подбородке выросли волосы, и я видел, как за один день десять тысяч храбрецов полегли на поле брани, но, клянусь моим создателем, я никогда не выполнял работы мясника.

– А все-таки, милорд, – сказал Эдриксон, – как приходилось слышать от людей, такой дьявольской работы было и во Франции многовато.