Читаем Белый олень. Часть 1. Дочь севера полностью

– Не понял, а так точно! И неча тут башкой мотать – оторвется! Во время разговора с командиром, ты должен занять стойку «смирно».

– Понял, товарищ старшина!

– Он опять за своё! – деланно возмутился Логинов, обводя взглядом окружающих и будто бы приглашая их к диалогу. Старики прислушивались к нему с усмешкой, а молодые с опасливым интересом. – Заместо того, чтобы правильно говорить, с ево как с гуся вода стекает… – и закончил приказным тоном. – А теперь возьми-ка, курсант Максимов, во-о-н ту железную швабру и устрани зазор между ей и полом! И чтобы через полчаса казарма блестела как лысина у деда, усёк? Щас я тебе еще помощников подошлю, будешь главным.

– Так точно, товарищ ротный старшина! – давясь от едва сдерживаемого смеха, вымолвил Максимов.

– То, что я ротный, я и сам знаю – это слово можно не говорить… – коренастый, весь какой-то широкий, с сильной толстой шеей Логинов в своей почти детской важности выглядел наивным и немного смешным.

– А вопрос можно, товарищ старшина? – спросил Максимов.

– Можно козу' на возу', а в училище есть слово «разрешите», – все так же назидательно сказал Логинов. – Чё хотел-то, уж спрашивай.

– Извините, я передумал! – курсант взялся за швабру.

Издевательски усмехнувшись, Юдин прокомментировал:

– «… Как с гуся вода стекает…» Ишь ты! Интеллектом чувак явно не отягощен, но, тем не менее, в авиацию подался. Лучше бы устроился «куско'м» на военке, приворовывал солдатскую робу, портянки да сапоги и жил – не тужил, как всё армейское жульё. Но этот деятель изловчился пролезть в летное училище, дембельский статус помог, не иначе.

– Ты имеешь ввиду, что у нас проходной балл на единицу ниже и конкурс – двадцать человек на место, а у молодых сорок?

– Вот именно, – подтвердил Герман и напористо продолжил. – Надо будет собраться всем старикам, да потолковать с данным «куском», чтобы он нам мозг не делал. Пусть лучше молодых дрючит. Правильно говорю, нет?

– Не знаю, я ведь только сегодня приехал, еще не осмотрелся… – равнодушно изрек Сергей.

– Везет мне на таких неандертальцев, – удрученно покачал головой Герман. – В «учебке», на острове Русском, точно такой же дебил достался, ты бы послушал его перлы: «Я вас приучу отдавать честь каждому столбу, начиная с меня!», или: «Подстрижка волосьев должна быть как у меня: сзаду – наголо, а спереду – как сзаду!» Ну и все такое…

– А мы нашего сверхсрочника Митрича уважали, – сказал Сергей, – недалекий был, правда, мужик, но добрый, многое прощал. И уж худо-бедно, но наша рота была лучше всех одета, обута и сытнее накормлена.

– Все они добрые, эти «куся'ры», но лучше держаться от них подальше… Таких чертей на флотах и в армии – тысячи… На гражданке не пристроились, бестолочи, подались на военку. Наш-то алкаш конченый, а на построениях постоянно втуля'л: «Безобразия нарушаете, мариманы, водку пьянствуете, по лезвию бривты ходите!»

– Наш тоже нет-нет, да ляпнет что-то вроде: «Атаку начинаем по зеленому свистку!» Смеялись, конечно, но он не обижался… Ну, а ты-то как служил, на многих морях, наверное, побывал?

– Если бы так… – недовольно скривился Герман. – Наш ракетный крейсер «Стерегущий» нес стационарное боевое дежурство в Тихом океане. И вот на этой заякорённой «коробке» я после «учебки» свою службу отпахал – осточертело всё хуже пареной репы. Представь: два с половиной года – серая вода до горизонта и больше ни хрена, башкой тронутся можно!

– Да, уж… – согласно покивал Сергей, а Герман продолжал:

– Ну, поскольку воды в моей биографии было предостаточно, захотелось узнать, что же это такое – небо? В прошлом году поступил в Черниговское истребительное, но уже после первого семестра стало до меня доходить – не тем ты делом занимаешься, парниша! – взгляд темных глаз Юдина стал холодным, жестким. – Не жизнь, а какое-то существование – то становись, то разойдись, то суточный наряд, то караул, то патруль – и всё это бегом или строевым шагом, даже на флотах такого не было… И подумал я: если дальше так пойдет, то скоро в гальюн будем строем ходить, да еще и по разрешению, а не когда приспичит… Короче, всё вышло так, как в переделанной песне Бернеса: «Я люблю тебя, жизнь, но не эту, что в рамках Устава!»

– А ты не сгущаешь, краски, морячок? – недоверчиво уточнил Сергей.

Перейти на страницу:

Похожие книги